Союзное движение 17 марта

В Грузии Геннадий Васильевич Никитченко объявлен в розыск в качестве военного преступника, а в Абхазии почтен высшей ее наградой – орденом Леона. Втащила его в боевое пекло сама суровая к нему судьба, но он смог победить и саму судьбу.

Родился он в Донецкой области, окончил институт, женился, но смерть старшего сына заставила переселиться в Абхазию. Здесь он быстро пошел в гору по сельхозстроительству, создал свой мехотряд, в селе Меркула Очамчирского района зажил в прекрасном, как вся довоенная Абхазия, двухэтажном особняке. Доход имел с лихвой; второй сын поступил в Сухумский университет, дочь в школе занималась музыкой, писала вдохновенные стихи. Но черный передел послесоветской власти смел одним махом все, что созидал Никитченко.

14 августа 1992 года он выехал из дома, а на трассе – танки. Телевидение с грузинской стороны вещает: пришли наши навести в Абхазии порядок, это грузинская земля, абхазов выдерем, здесь будет жизнь одним грузинам. Но почти столько же, сколько грузин, в Абхазии было русских, армян, греков. И первыми жертвами вторжения стали загоравшие на сухумском пляже семьи российских военнослужащих, расстрелянные грузинским вертолетчиком Майсурадзе.

На эту первую кровавую пощечину Москва постыдно отмолчалась. Не стали раздувать кадило и в ООН – в благодарность Шеварднадзе за развал Советского Союза и Варшавского альянса. В несколько дней грузинские войска заняли почти всю Абхазию – но война еще, по выражению Никитченко, «не завязывалась». Из Грузии пришли вчерашние советские солдаты, для которых еще было дико стрелять и грабить в непокорном политически, но мирном все-таки краю.

Видя тогда, что без кровопролития, поощряемого Западом на теле бывшего Союза, не обойтись, Шеварднадзе начал замену личного состава войск. В Грузии амнистировали 17 тысяч уголовников, которым за исполнение патриотического долга на строптивой территории обещалось забвение старых грехов и щедрая военная добыча. При этом командующий войсками генерал Каркарашвили выписал всей абхазской нации ордер на убой: «С сегодняшнего дня грузинской стороне запрещено взятие военнопленных… Могу заверить сепаратистов, что если из общей численности Грузии погибнет 100 тысяч грузин, то из ваших погибнут все 97 тысяч…»

Такой задачи – истребить весь, до младенцев, ненавистный этнос – не ставил, кажется, еще ни один расист в погонах в мире. И мир, зажав уши наглухо, на это не реагировал никак. Но кровожадный клич расслышали, на свое горе, абхазские грузины и грузинские военные. И охмеленные низкой надеждой, что короткая победоносная война все спишет, в каком-то массовом психозе кинулись крушить, резать и грабить все, что было негрузинского в Абхазии. У мирных людей выдирали плоскогубцами золотые зубы, насиловали детей, вплоть до трехлетних, ломали кости, жгли тела раскаленными прутами.

По этим зверствам абхазская прокуратура возбудила массу уголовных дел, но им поныне в прогрессивном мировом сообществе, по сути и благословившем геноцид, нет хода…

Однажды Никитченко возвращается в свою Меркулу – а к ней подошли восемь танков и бьют из орудий по поселку. Он орет: «Кого бомбите? Там простой народ – армяне, русские!» Ему в ответ: «А, вас побомбим – абхазы накладут в штаны».

После обстрела летит к своему дому, в стене зияет дыра от снаряда, но все слава Богу целы, дочь слегка ранена осколком. Сажает он жену с детьми в машину – и везет в горный Ткварчел. Там оставляет их, а сам, лишившись в одночасье всего нажитого годами прежнего труда – назад в Меркулу, защищать ее вместе с абхазами, армянами и русскими. Так «завязалась» для него, как и для всей Абхазии, война.

Разбомбленную Меркулу скоро пришлось оставить. С уцелевшими бойцами, не имевшими еще кроме охотничьих двустволок почти ничего, Никитченко поднялся вновь в горняцкий центр Ткварчел. 30-тысячное население его скоро удвоилось пришедшими со взморья беженцами. Еще выше в горах – граница с Грузией. Внизу – грузинские войска. Электричество обрезано, блокада, голод.

Вертолетами стали переправлять на освобожденное вскоре западное побережье детей и женщин. И Грузия вся ликовала страшно, когда 14 декабря 1992 года был сбит по пути в Гудауту один такой, полный детей и женщин вертолет. Погибли, вместе с русским экипажем, 63 человека. (От РП: Это не эксцесс отдельных ублюдков. Это таков грузинский народ. Что есть, то есть.)

Никитченко быстро понял, что танки, собиравшиеся штурмовать Ткварчел, дробовиками не остановить, и наладил производство мин из газовых баллонов, заправляемых взрывчаткой с окрестных шахт. Затем смог склепать из нескольких подбитых танков один действующий. Потом другой. Так у ткварчельцев появилась своя бронетехника. Из водонасосов и электродвигателей собрал на горной реке целый каскад миниэлектростанций – в Ткварчеле появился свет.

Тем временем уже формировался абхазский Восточный фронт, командующим избрали Мераба Кишмария, афганского ветерана. Никитченко стал его заместителем по технике и вооружению, разрабатывал операции и сам водил в бой ополченцев:

– Абхазы к войне не были готовы. Их надо сперва, как русских, хорошо припечь. Отдаю им приказ, они: нет, не пойдем. А у них самое страшное ругательство: я твою маму! Если сказал кому-то, или должен его сразу убить, или он тебя убьет. И я им: всех мам ваших! Теперь или меня убейте, или марш вперед! Все встали и пошли… К нам на подмогу приезжали со всей России люди самые разные. И санитарки, из которых многие погибли, настоящие святые. И романтики, и просто отморозки, бывшие спецназовцы, и казаки – тоже и праведные, и лихие. Но надо было всех принимать, потому что других не было. Когда мы брали Меркулу, долго ничего не выходило. Разведку выслали – ее накрыли. Абхазы залегли в траншее, встать не могут, огонь, страшно. Тогда я ставлю сзади датых казачков и говорю: через пять минут бить по траншее из гранатометов. Сам прыгаю туда: ну, ребята, я приказал нас забомбить, если сейчас не выскочим. Как выпрыгнули все – и мы Меркулу взяли…

В бою Никитченко был дважды ранен, раз контужен, полностью оглох. При этом выскочил еще и глаз, сам и вправлял его назад. Речь тогда тоже потерял – но потом все вернулось, осталась только небольшая шепелявость…

– После того боя за Меркулу мы договорились с грузинами об обмене живых и мертвых, всех на всех. У нас было два десятка пленных, они сказали, что наших у грузин 6 трупов и 9 живых, вся наша разведка. Мы подвезли пленных к месту обмена на грузовике, грузины тоже выкатили грузовик. Смотрим, а там все трупы: 6 холодных, 9 еще теплых. Была у нас радистка Аня, Саша Жук, русские, из Питера. У Ани груди отрезаны, Саше воткнули кол в зад. Наши как это увидели, озверели: тогда мертвых на мертвых! Выволокли дрожащих грузин из машины – и в упор из автоматов. Длилось это минуты – для меня как вечность. Кровь, пар над ней – уже где-то за пределом психики…

В таком горниле гордый человек Никитченко ковал свой нынешний авторитет самого почитаемого русского в Абхазии. Но самый страшный удар судьба нанесла ему уже после войны. 17-летняя дочь Люба, любовь и душа семьи, шла с подружками из школы – навстречу свой, абхазский танк. Молодой танкист стал заигрывать с девчатами: рванет вперед, осадит; Люба вступила в доставшуюся от войны игру – и хищная война, словно уже из-под земли, ее скогтила.

Никитченко и это горе вынес, не скривив спины. Абхазия недолго ликовала от своей победы: уже с 1994 года мировое сообщество вместо компенсации за ущерб еще вчинили ей жестокую блокаду. И она должна была осилить новый подвиг, уже мирный – выжить, когда перекрыли все артерии существования. А вся вина наказанного поголовно этноса была лишь в том, что не дал вырезать себя под корень, как намечал не осужденный никакой Гаагой генерал Каркарашвили.

Хуже всех в блокаде пришлось русским, не имевшим сельской родни, способной подкормить. Не загнуться морально и физически им помог Конгресс русских общин Абхазии, первый глава которого историк Юрий Воронов пал жертвой послевоенного бандитского разгула. И Никитченко, его заместитель, чтобы не окиснуть духом, когда жизнь после смерти дочери стала для него пуста, занял меченное кровью место. Используя весь свой авторитет, пошел, как в бой, против блокады, возведенной русскими против русских же. И это оказалось еще тяжелей войны: уламывать, умасливать наших чинуш, чтобы выписали справку, дали лимит на вывоз машины мандаринов или вагона угля. И самое заветное – получить жителям Абхазии российское гражданство: право на выход из блокадной резервации, на саму, по сути, жизнь. И за этот ярый труд я бы ему, Герою Абхазии за войну, дал еще и звезду Героя по труду.

Его стараниями русские общины занялись ловлей рыбы, наладили бесплатное питание для самых бедных, взяли в аренду санаторный комплекс, добились пропуска отдыхающих. Каждой общине Никитченко выбил по автобусу с правом на вывоз местной продукции и ввоз необходимой из России. И для полста тысяч русских из абхазской зоны он стал символом главного для них – надежды.

– Меня уже не остановить, можно только убить. Но смерти я давно бояться перестал, серьезных врагов здесь у меня тоже нет. Потом везде бывшие однополчане, а для абхазов боевое братство свято. И сейчас их уже бесполезно завоевывать. Это уже другой народ, нас всех здесь жизнь заставила стать другими…

И он действительно – другой, героем его сделала не площадная болтовня, а жестокая борьба, из которой он вышел победителем. После войны на него было пять покушений, взрывали его машину, но он, не тормозя на этом, шел к своей цели – соединению Абхазии с Россией – и достиг ее.

Да, вышло все далеко не так, как он хотел, но всяких крыс оказалось вокруг куда больше, чем верных Родине людей. И мне хочется дополнить очерк о нем интервью, в котором он выкладывает эти его «другие» мысли – в конечном счете о России, утратившей сейчас свою науку побеждать.

– Когда по вашему дому ударили из танков, что все же вас заставило не убежать, а вступить в неравный бой?

– Я мог сбежать, в Очамчире пограничники за пару золотых сережек брали всех на корабли до Сочи. Мне и грузины предлагали: «Отсидись где-нибудь, мы разберемся с абхазами, потом вернешься». Но стыд – стать беженцем в своей стране. У меня такой характер – при опасности бросаться не назад, а вперед.

– А страшно было?

– Дрожишь, когда неопределенность, когда ждешь. А решился – уже надо что-то делать, страх сам забывается. Потом у всех одна и та же психология: страшно не за себя, а за детей. Когда у нас полыхнуло, моя первая мысль была: дочь кончает школу, сын – университет, что будет с ними? Это же сейчас в России: всех гнут в дугу, а они думают: лишь бы ребенок кончил институт. А для чего? Кем он с дипломом станет? Чьим рабом? Когда теряешь сразу все, перестаешь за мелочи цепляться.

– А абхазы поднялись все сразу?

– Почти. У малых наций чувство родины острей. Трудней всего было поднимать крестьян. Они готовы были помогать, носить патроны, рыть траншеи – но не воевать. Пахарь привык: я всегда пахал на своем поле, война – не мое дело. Но то, что он пахал и сеял, было потому, что родина была его. Когда пришли грузины эту родину отнять, всем стало ясно: сегодня убили соседа, завтра убьют меня. Не будет родины – не будет, где пахать и сеять, загонят в горы, как индейцев в резервации.

– Но чтобы победить, нужно согласие в вождях. Как вы стали командиром у абхазов? Была ли толкотня локтей?

– Все лезут вперед, когда надо языком болтать. Когда опасность настоящая, наоборот все друг за дружку отступают. Я никуда не лез, просто сперва начал чинить подбитый грузинский танк, сын подошел – стал ладить электронику. А шесть абхазов, видя это, уже заняли на него очередь. Так начинался наш Восточный фронт.Когда снаряды полетели, все к земле припали. Кто первый встал, тот и командир. Пошел в бой с автоматом впереди – имеешь право задним отдавать приказы. Почему грузины проиграли, хоть и были сильней нас? Абхазы бились за свое, а тех послал куда-то Шеварднадзе, обещал наживу. Только их стали убивать, они подумали: ему это надо, а нам зачем? Поэтому и в России сейчас все меньше доверяют лидерам: им это надо, они лезут вверх, а нам на что?

– До войны в Абхазии абхазов как-то и не видно было. На пляжах кукурузой торговали, сидели в кофейнях, а стали все бойцы, в глазах огонь. Как это так перековались в одночасье?

– Их ситуация поставила на грань, и они извлекли из себя все родовое, скрытое, что было в них. В чем главное отличие абхазов, вообще горцев от русских? У них больше личного достоинства. Мужик в семье непререкаем, баба на него катить не смеет – и у него на нее не поднимется рука. Она хоть ходит в черном, не базарит зря, но за себя умеет постоять. А русских мужиков заели их же бабы. Ошибка предыдущей власти была в том, что она вторглась в семью. Мужик гульнул, напился – его тащат на партком, профком, позорят, унижают, он теряет уважение к себе…

– Сняли старое партийное ярмо – залезли сами в новое. Только не надо все вешать на еврейских олигархов и других. В воздухе живет миллион микробов, враждебных человеку. Защитный слой утратил – и они тебя сожрали, но в этом не их, а твоя вина! У меня в общине работает моя бывшая санитарка Надя, муж погиб на войне, остались двое ребят. Старшего на улице шпана обидела, она вышла, из автомата дала очередь поверх голов – и вопрос решила навсегда. Уважай сам себя – и тебя все будут уважать. У абхазов достал нож – должен ударить, иначе станут презирать. Сперва должна быть человеческая личность. А опущенных, ущербных будут драть всегда.

– У нас сейчас, к несчастью, не так личность прет, как самомнение. На банкете в день вашей победы меня потряс тост одного гостя из Москвы: «Да, я не воевал в Абхазии, но вел страшней войну – в московских коридорах!» Накушал пузо по буфетам, на банкетах – и уже мнит себя героем!

– Ну, это не лидеры – громоотводы: покричать, сыграть в оппозиционность, а на самом деле увести энергию масс в землю. Войны не видел – и молчи. Потому что война – это не просто так. Там это не проходит: что-то вякнул, а потом сам не понял, что сказал. Там цена слова – жизнь. Когда по моему приказу люди шли на смерть, я обязан был все предвидеть, чтобы ни один волос с головы зря не упал. Иначе за два дня остался б без бойцов. Да, кровь страшна – но многому еще и учит.

– Неужели и России это все придется изучить?

– Умные учатся на чужом опыте, дураки не учатся ни на каком. Почему в Абхазии до войны оказалось грузин больше, чем абхазов? Жил на своей земле абхаз, к нему приходит нищий мингрел с котомкой, с тохой на плече: «Давай я твое поле потохаю, а ты меня за это накорми». Абхаз и рад: мингрел за него тохает, а он поехал в гости по родне. Вернулся через месяц, земля потохана, а в его доме уже дети мингрела бегают – так заселение и шло. Поэтому не пускай на свою землю чужих, чужого не бери. Строй сам, как умеешь, свое кушай, на свои живи. Чтоб это в главном было – а тогда по мелочам все что угодно. Шеварднадзе войну сдуру развязал, был бы поумней, без единого выстрела прибрал бы Абхазию. Что-то б дал, посулил, провел под себя выборы – абхазы б и не дернулись. Но он наоборот пробил в них чувство родины – потому и проиграл.

– А как вы смотрите на наши забастовки шахтеров, походы на Москву, голодовки?

– На шахтах всегда был индивидуализм: забойщик зашибает деньги и рекорды, а черную работу, чтобы подползти к пласту, за него делают другие. Стали за свой карман бороться – а сталевары, учителя, крестьяне по боку. Шахтерам дали, оголили остальных, вся экономика упала. Теперь опять: дайте мне мою зарплату, мою шахту – а для чего шахта без родины? Кто ты на ней тогда? Босяк, холуй? Шахтер пугает голодовкой, а на него смотрят и смеются: и пусть бастует, уголь из Африки привезут! Можно тысячу шахт выкопать и закопать обратно, если будет родина твоя. Воевать надо не за зарплату, а за родину!

– Но как?

– Было бы желание, всегда найдется тот, кто знает. Не надо никуда шахтерам ехать, не надо русскому в России голодать, это позор. Если губернатор, мэр предатель, надежды обманул – пускай стачком берет власть в городе, он ваш, ваша земля! Свою власть ставить у себя – а не выклянчивать в Москве!

– Но так вся страна рассыплется обратно на уделы.

– Не рассыплется. Абхазию сейчас пинками гонят из России – а она в Россию просится. Почему у абхазов огонь в глазах, несмотря на блокаду и все прочее? Потому что они чувствуют Россию за собой. И Приднестровье в нее просится, и Белоруссия, и остальные. Где власти еще против, там уже давно хочет народ. Это их бывший Союз, их территория, сидит в их в генах.

– А где вы чувствуете вашу родину? Родились вы на Украине, живете в Абхазии, сам русский…

– Моя родина – Абхазия. И Украина. И Россия. Собака где живет, свое пространство мочой помечает. Мое пространство у меня в душе помечено от Калининграда до Находки. Я на войне не только за Абхазию сражался, но и за всю нашу страну. Без России я был бы здесь никем. И уважение имею у абхазов потому, что представляю для них наш общий российский дом. Я – русский, этим дорожу, на этом стою. Абхазы стоят на своем. Они хоть молятся по православному, все праздники церковные справляют с удовольствием, но это у них внешнее. Ни за какую веру они драться не пойдут, а за родину последнюю каплю крови отдадут. Они привыкли мамалыгу есть рукой, я – вилкой, но нас это никак не разделяет.

– У нынешней России в принципе надежда на победу есть?

– Инстинкт своего поля все равно сработает. Но прежде надо победить себя. Льву на хвост повесили ярлык: «осел» – и он сдох с горя. Нужно одно усилие: сорвать с себя этот ярлык. Я был на одном съезде, офицеры из Крыма выступают: нас там притесняют, вы нам в России забронируйте жилье! Я встал: «Какое вам жилье? Какие вы офицеры? С русской земли на русскую бежите!» Но это самое трудное – преодолеть себя. Я знаю по войне: человеку лучше всего в своих окопах. По ним снаряды бьют, они уже пристреляны, в них гибель, но они – свои. Надо перебежать до вражеской траншеи, там безопасней, но осилить эти 20 метров – тяжелей всего. 20 метров – как вся жизнь. Осилил – спасся, нет – погиб. Такой же выбор сейчас и у России.

Александр Росляков

От РП: Геннадий Никитченко, безусловно, герой и настоящий мужчина, который достоин всяческого подражания. Но статья рассказывает не только про него, но ещё про один маленький народец-нацист. Причем в его гнусных и чудовищных преступлениях  виновен не Саакишвили, его тогда и близко не было у власти, не Шеварнадзе, это не он замучил русских пленных и расстреливал беженцев, не он творил зверства в Цхинвале в 2008 . Виновен сам грузинский народ. Народ-нацист. Правда, трусливый и по-бабьи визгливый.

Увы, это так и не надо морочить себе и другим голову сказками про прекрасную страну и восхитительный и гостеприимный грузинский народ. Среди него были Люди, которые сделают честь любому народу, но увы, ничтожное меньшиство. Большинство — вот такое, с визгом отплясывающее, когда сбивают вертолёт с детьми. Большинство грузин избирают из себя национальное воплощение — Саакишвили. Повторю ещё комментарий к упомянутой статье по ссылке: грузины в целом, являются, с точки зрения не только русских, но и вообще порядочных людей — морально и культурно неполноценным народом. Дело в том, что культура народа — это не только возвышенные поэмы и архитектура, но и нож в спину тому, кого называл братом. грузины — морально неполноценный народ с большим потенциалом добра.

Грузия — это сотни тысяч изгнанных русских и людей других национальностей. Грузия — это зверские убийства беззащитных людей. Грузия — это символ подлости и самого гнусного предательства. Грузия — одно из тех гнусных мест, откуда началось предательство СССР, поддержанное практически всем народом. Сталин давным-давно уравновесился мерзавцем Абуладзе и фильмом «Покаяние». Грузия — это взорванные памятники герое Войны и «музей советской оккупации.» Грузины при первой возможности устраивают геноцид тем, кто слабее их, как показали последние двадцать лет, да и 20-е годы.

Но если не заморачиваться ложной дружбой народов и не стесняться решительных мер и визга лживого и лицемерного «мирового сообщества», дело это вполне поправимое. Нет, не обязательно таким образом, не обязательно геноцидом, который при первой возможности творят сами грузины. Если России удастся-таки выкрутиться, то грузинский вопрос придётся решать русским, больше некому. Только решать на совершенно другом уровне понимания ситуации с полным осознанием провала национальной политики в Грузии в послесталинском СССР, без всякого ложного гуманизма и чистоплюйства. Да, для этого придётся пойти, так сказать, на полную замену национальной интеллигенции, тотальную ликвидацию национальных преступных кланов, особо активных в нехорошем смысле граждан и ряд других весьма жёских мер. Ещё раз повторю комментарии к той же статье: Грузия сама не способна справиться с собой — без жёсткого, уверенного в себе и заботливого воспитателя не обойтись и если он не появится, то в весьма скором времени она перестанет существовать даже в виде комичного псевдогосударства, а грузины исчезнут с лица Земли как народ.

Комментарии
====== Некрасов

Хочу уточнить:

«если не заморачиваться ложной дружбой народов» — РП считает, что дружба народов это ЛОЖЬ?!!

«Сталин давным-давно уравновесился мерзавцем Абуладзе и фильмом «Покаяние»» — РП считает, что Сталин по своему значению равен (ниже) этого ширпотреба?

«Грузия — это взорванные памятники герое Войны и «музей советской оккупации»» — «грузины в целом, являются, с точки зрения не только русских, но и вообще порядочных людей — морально и культурно неполноценным народом» — а власовская тряпка вместо флага в РФ-ии, цветы от президента РФ-ии на могиле фашистского прихвостня и т.н. блокбастеры за наши деньги о ничтожестве наших предков… — РП считает русских «полноценным народом»?

…Нельзя так, ребята. Наше дело помочь нормальным людям, живущим в осколках СССР, найти силы и сбросить московских, тбилисских, киевских шавок…

«трусливый и по-бабьи визгливый. Народ-нацист» — на этой платформе не стоит и дело начинать.

С уважением, В.Некрасов.

======= Павел Краснов

   РП считает, что дружба народов это ЛОЖЬ?!!

С грузинами — да. Равноценной дружбы народа с народом тут быть не может. С комплиментарными народами — может. Например, с чувашами. И нечего себя обманывать.

   РП считает, что Сталин по своему значению равен (ниже) этого ширпотреба?

РП считает, что грузинский народ мог оставить свое имя в истории хотя бы только потому что там родился Сталин, хотя он и осетин. Своим демонстративным предательством грузины помножили это на ноль.

   — РП считает русских «полноценным народом»?

Все познается в сравнении. Несравненно более полноценным, достойным, честным, стойким, мужественным, порядочным и работящим, чем грузины. Не надо ложной стеснительности.

Один элементарный пример.

Мы не резали своих соседей, не убивали безвинных, не изгоняли ни один народ из домов, с которым жили на одной земле. Даже тех, кого стоило бы. Грузины стали убивать соседей, которые не нападали на них, не грабили, не делали ничего плохого.

   власовская тряпка вместо флага в РФ-ии,

Власовская тряпка как таковая в народе не воспринимается, по крайней мере, пока. В массовом сознании это дореволуционный флаг. Вы не видите разницы между уничтожением памятников погибшим и двусмысленным флагом?

   цветы от президента РФ-ии на могиле фашистского прихвостня

Подавляющее большинство даже не понимает кто такой Маннергейм. Что такое памятник погибшим — понимают все вменяемие люди.

   и т.н. блокбастеры за наши деньги о ничтожестве наших предков

Фильмы снимаются преступной властью, но не пользуются никакой популярностью. Несмотря на всю грязь 20 лет Победу оплевать в РФ не удалось. Русский народ Победу не предал. Грузинский — предал.

   Наше дело помочь нормальным людям, живущим в осколках СССР, найти силы и сбросить московских, тбилисских, киевских шавок…

Про московских и киевских шавок не согласиться нельзя. Про киевских — с оговорками, что западенцев придется вычишать и проводить дебадеризацию самыми суровыми мерами. А вам в голову не приходит, что нормальных людей в Грузии по пальцам пересчитать, а подавляющее большинство с поросячьим визгом поддерживает одного русофоба за другим, что Гамсахурдия, что Шеви, что Саакишвили? Именно в Грузии началось яростное массовое движение за отделение от СССР. Подавляюшее большинство грузин — охреневшие нацисты, ненавидяшие своих соседей и лижущие сапоги сильним. Что не так то? Такова национальная психология.

на этой платформе не стоит и дело начинать.

Почему не стоит? Надо ясно отдавать себе отчет с кем имеешь дело. Строить правильную программу воспитания и развития, определять и выбраковывать кардинально не подходящих граждан. Развивать светлые стороны. Народ таков, какой есть, нельзя жить в мире иллюзий. Иначе снова будет стоить рек русской крови.

С Уважением, Русский Проект
http://www.rusproject.org/analysis/analys_1/niktitchenko