Союзное движение 17 марта

Бандера, Стецько и другие бандеровцы сидели отдельно в бункере «Целленбау», предназначенном «только для избранных». Рядом с бандеровцами в бункере «Целленбау» («Камерный дом») находились важные лица, свезенные со всей оккупированной гитлеровцами Европы. Это были люди разных убеждений и рангов: и политические деятели, и военные, и известные ученые, и преследуемые нацистами священники, и богачи со всей Европы в статусе заложников. В частности, среди них были: бывший канцлер Германии Ганс Лютер, вождь немецких коммунистов Эрнст Тельман, бывшие премьеры Франции Леон Блюм, Пауль Рейно, Эдуард Даладьє, бывший канцлер Австрийской Республики Курт Шушниг, Фриц Тиссен, сын маршала Италии Пьетро Бадольо, сын Сталина Яков Джугашвили, двоюродный брат Молотова Василий Короткий, главный комендант Армии Крайовой Польши генерал Стефан Ровецкий, руководитель Румынской «Железной гвардии» Хориа Сима, настоятель немецкой церкви евангелистов пастор Мартин Немоллер, адъютант маршала Пилсудского капитан Кунцевич, министр обороны довоенной Латвии генерал Дамбитис, министр иностранных дел Франции Рибо, исполнитель неудачного покушения на Гитлера в 1939 г. Георг Эльсер и еще много известных личностей, а также члены немецких, французских, голландских, итальянских, австрийских и других аристократических семейств. Все они, конечно, находились в различных условиях, подавляющее большинство из них получало помощь от организаций Международного Красного Креста своих стран или от своих собственных семейств.

Вот в такой многоликой и разноцветной среде и находились Бандера, Стецько, Ленкавский, Ребет, Стахив, Габрусевич, Ильницкий, Гнаткивська, Лебидь и другие бандеровцы. В частности, С. Бандера сидел в номере 73 бункера «Целленбау» почти рядом с руководителем польской АК генералом С. Ровецким («Гротом») под номером 71 в относительно комфортабельных апартаментах, которые обеспечивали службы Международного Красного Креста. В подобных условиях находились и другие бандеровцы. Им позволялось передвигаться по лагерю, встречаться между собой, они получали продовольственные посылки и деньги от родственников и ОУН-бандеровцев. Нередко они покидали лагерь с целью контактов с конспиративными ОУН-УПА, а также с замком Фриденталь (в 200 метрах от бункера «Целленбау»), в котором находилась школа агентурно-диверсионных кадров той же ОУН-бандеровцев. Странно: в Заксенхаузене гитлеровцы держат под замком свыше 300 кадровиков ОУН-б во главе с Бандерой, а рядом, в замке Фриденталь, те же гитлеровцы готовят новые кадры для ОУН-б! «Это был один из парадоксов в отношениях между оуновцами и гитлеровцами», — справедливо заметил польский историк и публицист Эдвард Прус в книге «Heros: spod znaku tryzuba» (Варшава, 1985). Инструктором в этой школе был недавний офицер специаль-батальона Абвера «Нахтигаль» Ю. Лопатинский, через которого и осуществлял С. Бандера связь с ОУН-УПА.

Интересный факт приводит биограф Бандеры Петр Мирчук в книге «Степан Бандера — символ революционной бескомпромиссности». Ссылаясь на известного националистического деятеля Д. Андриевского, автор приводит цитату из его книги «Наше заключение»: «Бандера сразу проявил ко мне внимание (дело в том, что Д. Андриевский был сторонником председателя провода ОУН-м А. Мельника — В.М.). Он спрашивал о моем здоровье, получаю ли передачи, достаточно ли мне есть и недостает ли денег. Предлагал мне свою помощь и однажды вынес на проход и пытался всунуть в руку ломоть масла». [13] Этот факт, как видим, говорит сам за себя и не требует комментария.

Несколько характерных штрихов о концентрационном лагере Заксенхаузен и, в частности, о бункере «Целленбау» озвучил в своей книге воспоминаний «Армия без государства» атаман «Бульба»-Боровец, которого также прикрыли здесь гестаповцы 1 декабря в 1943 г. «Саксенгавзен, — писал он, — это было отдельное царство эсесов в царстве Гитлера. Там, в лесу, построен целый город с собственными бараками, бункерами, большими строениями, военными фабриками, госпиталями, крематориями и газовыми камерами. Там были большие бараки для специально изолированных групп узников и даже домики для разных высокопоставленных лиц из числа немцев и других наций и Европы. Нас поместили в одном из отдельных бункерных бараков, имевшем официальное название «Целленбау». Я попал в камеру «77»». [14] Дальше «Тарас Бульба»-Боровец замечал, что «Целленбау» имел 90 камер и рядом с ним (в камере «76») сидел французский министр Дельбо, а в камере «73» — Бандера. «Тарас Бульба»-Боровец никоим образом не жаловался на обстоятельства своего пребывания в «Целленбау». Вот несколько его замечаний.

Допрашивал его штурмбанфюрер СС Вольф при соучастии гауптмана Шульце. «Д-р Вольф.. начал меня убеждать, что мне не угрожает.. никакая опасность., чтобы я не преувеличивал трагедию, что они меня здесь изолировали исключительно для моей «безопасности».. Это — не тюрьма, не каземат, а только «почетная» изоляция». [15]

Еще:

«На депозите у нас были деньги и возможность покупать «Винницкую махорку». Бумагой служила клозетная бумага». 

Вот так!

И еще одно крайне неординарное событие произошло между гитлеровцами и бандеровцами. Теперь его по-своему комментируют почитатели Бандеры и бандеровщины, или те, кто сегодня смотрит на прошлое сквозь перевернутый бинокль. Дело в том, что и октября в 1943 г. руководство ОУН-бандеровцев в крае представило «Открытое письмо господину губернатору Галичины доктору Отто Вехтеру с копиями Геббельсу, Гиммлеру, Кейтелю и Франку. В нем бандеровцы заверяли, что, как и раньше, остаются верными союзниками гитлеровской Германии и делают все возможное, чтобы война закончилась «немецко-украинской победой». «В Рейхе, — указывают в письме, — работает около 10 процентов украинского населения. Это является еще одним вкладом в войну за судьбы Европы. Всем своим Центрам мы приказали осуществлять снабжение точно и бесспорно. Кто говорит о негативном отношении Рухабандеровцев к вопросу о поставках (продовольствия гитлеровцам — В. М.), тот лжет». [16]

А дальше в письме, кроме заверений в верности, просьб и предложений, были и ироничные высказывания, даже предупреждение и угрозы. На улице был конец 1943-го, гитлеровцы теряли на Восточном фронте позицию за позицией, бандеровцы думали, что наступило время их и пошантажировать.

Но гитлеровцев это серьезно разгневало. Губернатор дистрикта «Галичина» О. Вехтер, получив информацию о том, что письмо было написано и выслано с ведома Бандеры, приказал арестовать его братьев, Василия и Александра. Их отправили в Аушвиц (Освенцим), где они впоследствии умерли от голода. Так интерпретирует это обстоятельство польский историк Э. Прус в книге «Herosi spod znaku tryzuba». А в «Энциклопедии украиноведения» в статье «Бандера» отмечено: «Оба брата.. убиты в Аушвице (Освенцим) польскими сокамерниками». Здесь, как видим, исследователям этого вопроса нужно еще будет разобраться в отмеченной ситуации. Однако, всем надо согласиться с тем, что это событие — еще один парадокс в немецкой политике относительно украинских националистов из ОУН-бандеровцев.

Здесь как раз наступил соответствующий момент, когда вопрос нужно поставить так: с какой целью гитлеровцы изолируют в концентрационном лагере, вместе со многими сторонниками, проводника ОУН, который рьяно заверял в своей верности нацизму и всеми силами ему служил, и, в то же время, держат его в «смертоносной» атмосфере в условиях почти люкса, как высокопоставленного заложника?

Подавляющее большинство советских и зарубежных исследователей этого вопроса склонно видеть в этом незаурядном факте политическое игрище гитлеровцев и руководства ОУН-бандеровцев. Правда, эту политическую игру разные авторы расшифровывают по-разному. Приведем несколько характерных примеров.

Известный польский военный историк Игнаци Блюм писал: «Гитлеровцы инсценируют арест руководителей украинских националистов, открывая тем же возможность развертывания широкой политической кампании для развития украинского национализма. Двоякий фарс создания правительства Стецько и арестов преследуют цель представить Бандеру в глазах украинских националистов как мученика, как настоящего борца за «самостийную Украину», который в одиночку боролся против немцев во имя воплощения в жизнь этого лозунга». [17]

С И. Блюмом идентифицируется французский историк и публицист Аллен Герен, добавляя при этом, что во время пребывания в Заксенхаузене, и впоследствии гитлеровцы использовали услуги Бандеры «скрыто и открыто». Правда, положение Бандеры, указывает автор, не лишено горечи. «Но тщеславный политикан Бандера, — продолжал Герен, — знает, что за горечь не платят. К тому же, эмиссары Канариса и генерала Лахузена (руководители гитлеровского Абвера — В.M.) всячески стараются лить бальзам на раны своего агента «Серого» (тогдашняя кличка С. Бандеры в Абвере — В.М.). С одной стороны, нельзя допустить, чтобы он смешивал позицию подручных Гиммлера с их позицией, а с другой — такая инсценировка даст возможность ОУН-б окончательно одержать победу над ОУН-м. И действительно, когда Мельник скомпрометирует себя открытым сотрудничеством с нацистскими службами, Бандера станет героем, запертым в тюрьму за свою преданность священному делу «самостийной Украины». И даже, если нужно будет несколько вооруженных столкновений бандеровцев с немцами это безразлично, как говорят, «лес рубят — щепки летят». [18] (Выделено мной — В.М.) 

Ярослав Галан в радиокомментарии от 29 июня в 1943 г. «Кто такой Бандера»? замечал: «Немецкие оккупанты.. осознали, что без помощи националистических провокаторов им не удастся разбить единый антинемецкой фронт всех украинцев без исключения. Поэтому гитлеровцы придумали такую штуку: Мельнику позволили и в дальнейшем открыто выслуживаться перед Берлином, а Бандере приказали изображать противника немцев, чтобы он мог, прикрываясь антинемецкими фразами, сдерживать украинские массы от настоящей, непримиримой борьбы с гитлеровскими захватчиками, от борьбы за волю Украины». [19]

Немецкий историк Норберт Мюллер: «Фашистские органы все больше старались получить выгоду из своего альянса с буржуазными националистами. Учитывая тот факт, что открытое сотрудничество с оккупантами лишь еще более дискредитирует их в глазах населения, на заключительной стадии оккупационного режима стали применять более утонченные маневры. Так, например, украинские буржуазные националисты выставляли себя «врагами» оккупантов и якобы для борьбы с ними создавали большие вооруженные формирования. Оккупационные органы, которые сначала подавляли стремление националистических сил к самостоятельности, теперь пропускали мимо ушей антинемецкие фразы и даже поставляли националистам оружие и боеприпасы, прекрасно зная, что они будут использованы против партизан и других сил народного сопротивления». [20] (Выделено мной — В.М.).

Подобных суждений по этому поводу много. Однако четкого ответа на вопрос пока что не дано. В то же время с такими суждениями можно полностью согласиться, потому что они логичны и во многом определяют политическое содержание событий и процессов. Исследователям надо еще внимательно и глубоко проанализировать ситуацию и документально и аргументировано ее определить.

Но как бы там ни было, «мученичество» С. Бандеры в глазах националистически настроенной части населения Западной Украины в военный период еще больше выросло и сыграло свою незаурядную роль.

Каким же был финал «мученичества» Бандеры и бандеровцев? 25 сентября в 1944 г. случился беспрецедентный факт в практике гитлеризма — Бандера с группой своих сторонников был освобожден из концлагеря смерти Заксенхаузен. Правда, часть историографов ОУН — УПА (в том числе и биограф Бандеры Петр Мирчук) пишут о том, что Бандера был освобожден в конце декабря в 1944 г. Но это не соответствует действительности. Беспрецедентен этот факт потому, что все, кто, попал в лапы гестапо и службы безопасности (СД), а тем более в концлагеря смерти, на волю уже не возвращались. Даже тогда, когда гитлеровцы убеждались, что схваченное лицо не виновно. Такой была обычная фашистская практика.

Это событие, как и последующие, в биографиях Бандеры и Стецько замалчиваются историографами националистического движения. И до сих пор нет ответа на вопрос: почему Бандера и его сторонники стали так нужны нацистам?

Что же дальше? Историограф ОУН — УПА Т. Гунчак об этом пишет так :».. Шеф главного бюро СС генерал Бергер 5 октября в 1944 г. имел беседу со Степаном Бандерой, которого вскоре выпустили из концентрационного лагеря».[ 21] В этом «разговоре» шла речь о «взаимопонимании» гитлеровцев с ОУН-УПА. Однако господин Гунчак здесь же делает достаточно поспешное предостережение: «попытки немцев достичь понимания с УПА остались безуспешными».

Это заявление Т. Гунчака абсолютно не соответствует действительности. Господину Гунчаку, как известному исследователю националистического движения, хорошо известно, что в «беседе» генерала Бергера с Бандерой 5 октября в 1944 г. (и неоднократно!) шла речь не столько о «взаимопонимании» гитлеровцев с ОУН-УПА, сколько о предложении Бандеры возглавить Украинский националистический комитет (УНК), который был тогда в процессе создания. Как известно, Бандера отказался возглавить УНК, ссылаясь на то, что не хочет быть подчиненным генералу Власову, которого гитлеровцы хотели поставить во главе объединенных комитетов представителей народов СССР. Тому же Гунчаку также хорошо известно, что в октябре в 1944 г. Бандера встречался не только с генералом СС Бергером, но и с самим Рейхсфюрером СС Г. Гиммлером. Об этом уже многократно писали разнообразные авторы: «Потребность вашего вынужденного пребывания под мнимым арестом, — сказал Гиммлер Бандере на «встрече», — вызванная обстоятельствами, временем и интересами дела, отпала. Начинается новый этап нашего сотрудничества, более ответственный, чем раньше. Может, до этого времени не все складывалось так, как вам хотелось, но сейчас нам надо совместно хорошо работать, чтобы исправить ошибки прошлого».(Выделено мной — В.М.)

Здесь, как видим, все понятно: и «вынужденное» пребывание Бандеры и его сообщников в концлагере, а вызвано оно «обстоятельствами, временем и интересами дела», и высокая цена сотрудничества бандеровцев с гитлеровцами, от которой первые так упрямо и настойчиво отказывались в прошлом, и так громко кичатся (отдельные, конечно) сегодня.

Теперь достоверно известно, что Бандера и его сообщники дали согласие на активное сотрудничество с нацистами уже в который раз. Как же тогда объяснить то, что у всех оуновцев, которые находились «вынужденно» в концлагерях, не потеряно было ни одного волоса на чубчиках (за исключением О. Ольжича, который погиб в том же Заксенхаузене по до сих пор неизвестным причинам)? Как объяснить и то, что во время, когда уже умирал гитлеровский рейх, все интернированные оуновцы не только остались неприкосновенными, но и оказались в полностью защищенных уголках Западной Европы?

Интересные свидетельства по этому поводу дал бывший абверовец, капитан вермахта З. Мюллер, который попал в плен Красной Армии в мае в 1945 г. в городке Колин под Прагой. В конце 1944 г. он служил заместителем руководителя Абверкоманды-202 южной группы гитлеровских армий и в то же время был связным между центром Абвера и южным штабом УПА (УПА — ЗАПАД).

3.Мюллер: «На работу в Абверкоманду-202 я прибыл 1 декабря 1944 года и приступил к выполнению своих служебных обязанностей..

Во время встречи с капитаном «Кирном» (командир Абверкоманды-202, настоящая фамилия Витлец — В. М.) последний рассказал мне, что в октябре в 1944 г. он имел встречу со связным южного штаба УПА, вместе с которым на участке Абверотряда-206 перешел линию фронта и вел переговоры с южным штабом УПА. [22]

Как мне говорил капитан «Кирн», южный штаб УПА располагался в лесах гористой местности вблизи города Львова. Персональный состав штаба УПА он мне не называл, однако содержание переговоров передал обстоятельно».

А дальше З. Мюллер свидетельствовал:

«Командованием повстанческими отрядами УПА было дано капитану «Кирну» принципиальное согласие на общее с немецкой разведкой проведение подрывной работы в тылу Красной Армии, но со своей стороны оно поставило такие условия:

— немецкая армия обеспечивает повстанческие отряды украинских националистов обмундированием, вооружением, средствами связи, медикаментами и деньгами;

-..немецкие разведорганы должны создать на оккупированной немцами территории диверсионные школы для украинских националистов и проводить учебу выделенных УПА националистов радиосвязи и военной подготовке;

— диверсионные группы украинских националистов будут подчинены Абверкоманде-202 в оперативном отношении, а в другом будут подлежать и остаются в ведении штаба УПА..

Имея соответствующие полномочия генштаба немецкой армии, «Кирн» принял условия украинских националистов и со своей стороны поставил перед УПА условия немецкого командования. Они сводились вот к чему: южный штаб УПА предоставляет в распоряжение Абверкоманды-202 такое количество диверсантов, которое считает необходимым командование Абверкоманды-202. Право комплектования диверсионных групп из этих лиц Абверкоманда оставляет за собой, определяет место и объекты для диверсии.

Кроме того, штаб УПА должен подавать Абверкоманде-202 все имеющиеся у него шпионские сведения о Красной Армии, а также информацию об общем количестве украинских националистов в тылу Красной Армии на участке южной группы войск немецкой армии, то есть на участке от Варшавы до Румынской границы.

Южный штаб УПА согласился с этими условиями, и было принято решение об обмене офицерами связи между Абверкомандой-202 и южным штабом УПА. Должность офицера связи от Абверкоманды- 202 в южном штабе УПА «Кирн» предложил занять мне.

3. Мюллер продолжал:

«В конце 1944 г. представителем южного штаба УПА в Абверкоманде- 202 был назначен профессор «Данылив» (бывший капеллан специаль-батальона «Нахтигаль» Иван Грыньох, он же «Орлов», «Герасымивськый» и др. — В.М.), приблизительно 43-х лет, среднего роста, крепкого телосложения, чернявый, свободно владеет немецким, французским и английским языками, раньше работал профессором философии Львовского университета (здесь Мюллер ошибается, потому что И. Грыньох был преподавателем теологии во Львовской духовной академии — В. М.). Он имел офицерский чин УПА — полковник». И дальше: «В декабре 1944 года главное управление имперской безопасности (РСХА) освободило из тюрьмы Степана Бандеру (здесь Мюллер ошибается, потому что С. Бандера был освобожден из концлагеря 25 сентября в 1944 г. — В.М.), который получил под Берлином дачу от отдела 4-Д гестапо. Бандера с того времени находился под персональным присмотром и работал по указанию вновь назначенного начальника отдела 4-Д оберштурмфюрера Вольфа. В том же месяце Степан Бандера прибыл в распоряжение Абверкоманды-202 в г. Краков и лично инструктировал «Данылива», а также подготовленную нами агентуру, направленную для связи в штаб УПА..

По случаю приезда Бандеры в Абверкоманду-202 капитан «Кирн» устроил банкет на вилле нашей команды, которая находилась на Гартенштрассе, 1 (вблизи краковского стадиона), на котором выступали с речами Бандера, капитан «Кирн» и профессор «Данылив». Там я познакомился с Бандерой, а потом через несколько дней встретился с ним на деловой почве.

27 декабря в 1944 г. я подготовил группу диверсантов для забрасывания их в тыл Красной Армии со специальным заданием. Эта группа состояла из трех украинских националистов — Лопатинского, «Демида» и еще одного радиста, фамилию которого не помню. (Здесь идет речь о бывшем офицере специаль-батальона «Нахтигаль» и инструктора школы диверсантов ОУН -УПА в замке Фриденталь поблизости Заксенхаузена Ю. Лопатинском и о В. Чижевском; фамилия радиста не установлена — В. М.) 

Степан Бандера в моем присутствии лично инструктировал этих агентов и передал через них в штаб УПА приказ об активизации подрывной работы в тылу Красной Армии и налаживание регулярной радиосвязи из Абверкомандой-202.

Я был представлен группе как офицер Абверкоманды-202, назначенный на должность офицера связи в штаб УПА с тем, чтобы тогда, когда я прибуду к штабу УПА., они могли меня узнать как представителя Абверкоманды-202.».

Кроме этих свидетельств капитана З. Мюллера есть немало сведений о том, что С. Бандера активно участвовал в переговорах с гитлеровцами относительно создания украинского комитета (УНК) и так называемой Украинской национальной армии (УНА). 12 января в 1945 г. такой комитет был создан. В него вошли представители всех националистических группировок, в том числе и бандеровцы. Главой УНК, а затем и УНА (основой которой стала 14-я гренадерская дивизия СС «Галичина») стал генерал П. Шандрук, бывший петлюровский и польский офицер.

В последние дни умирающего гитлеровского рейха Бандера, Стецько и Грыньох были в городке Колин близ Праги в распоряжении Абверкоманды-202. Отсюда в конце апреля в 1945 г. с помощью абверовцев Бандера перебрался в район австрийского Тироля, а затем в оккупированную американцами Баварию. Последний пункт — Мюнхен, где он осел надолго. Стецько с Грыньохом в колонне отступающих абверовцев направились также в зону оккупации союзных войск.

Такой, как видим, полностью благополучный финиш бывших «узников» Заксенхаузена.

На этот вопрос трудно ответить, потому что все бандеровцы, в том числе и сам С. Бандера замалчивают свое пребывание в Заксенхаузене. Думаю, что только по одной причине: вокруг умирали насильственной смертью сотни тысяч, миллионы людей, а они оставались неприкосновенными в условиях бункера «Целленбау», предназначенном на «фабрике смерти» для выбранных. Да и кем они там были? Заложниками политического игрища? Но с заложниками, как известно, гитлеровцы не цацкались, а держали в камерах к ближайшему случаю, чтобы немедленно и безжалостно поставить к стенке!

Единственный Я. Стецько (возможно, для оправдания «перед историей», чем он был так «обеспокоен») нарушил это «этическое» табу. В своих воспоминаниях «30 июня 1941 «он пишет так: «24 января 1942 года в третьем часу утра перевезли меня с другими друзьями тюремной автомашиной, как обычных преступников, к концлагерю Саксенгазен, где нас — Ивана Габрусевича, Осипа Тюшку, Романа Ильницкого поместили в одиночных камерах в т. н. бункере (имеется в виду, конечно, уже упоминавшийся бункер «Целленбау» — В.М.).«. И еще: «Там находились в разные времена покушавшийся на Гитлера в Мюнхене в 1939 г. в Бюргербройкеллер, дальше — капитан Бест, англичанин из «Интеллидженс сервис», схваченный на голландской границе, генерал Ровецки, глава команды AK, адъютант Пилсудского, капитан Ежи Кунцевич, франц. министр Дельбос, член правительства Бела Куна, еврей из Будапешта.. По-видимому, в январе 1942 года привезли в бункер С. Бандеру и Влад. Стахива».

Как видим, Стецько не называет многих высокопоставленных персон, которые находились в бункере «Целленбау». Зато здесь же пожаловался на «непорядочность» эсэсовцев : «В этот день с раннего утра до позднего обеда нас держали на необычайно лютом морозе с непокрытой головой перед домом администрации концлагеря. Иван Габрусевич простудился.. Когда после бани забрали у меня мою одежду, а дали тюремную робу, я отказался её надеть. Возмущены эсесы: «Такого еще здесь не бывало»! Две недели я находился в камере в белье, заявив, что тюремную одежду не принимаю. Вызванное из Берлина гестапо — после моего непрекращающегося сопротивления — приказало отдать мне мою одежду.».

На этом «героическом» поступке Стецько и прекращает писать о буднях концлагерной жизни, а дальше достаточно коротко замечает: «28 сентября 1944 года появились в моей камере СС-штурмбанфюреры Вольф и Шенк.. «Вы свободны», — сказал Вольф.. Вместе с Бандерой отвезли нас автомашиной к какой-то охраняемой гестапо вилле под Берлином.». (Здесь идет речь, конечно, о вилле, которую гестапо выделило под жилье для Бандеры. — В. М.). И еще под конец один намек: «Здесь приезжали и вели переговоры представители немцев, но они были без всякого успеха». Стецько намекает здесь, как раз, на те переговоры («беседы»), которые вели руководители СС Бергер и Гиммлер. Трудно, конечно, поверить в то, что живя на вилле гестапо и на пайке того же гестапо (хотя и под надзором и охраной), можно было отказать такой персоне, как гестапо. Вот и все «адские муки» Бандеры и Стецько, как «мучеников» гитлеризма.

Примечания

[1] Цит. за: Косик В. Украина и Германия во Второй мировой войне. Париж — Нью-Йорк — Львов, 1993. С 491.
[2] Там же. С. 497.
[3] Там же. С 500.
[4] ЦДАВО Украины, ф. 3833, оп. 2, спр. 1, арк. 17.
[5] Там же. Арк. 17, 38.
[6] Там же. Арк 39.
[7] См.: Украинская общественно-политическая мысль в 20 веке. Т. 3. С. 36.
[8] Там же. С. 27.
[9] Там же. С 36.
[10] Там же. С 40.
[11] Там же. С 43.
[12] Ж».Украинский историк». Нью-Йорк — Торонто — Мюнхен, 1988. № 1 — 4.
[13] Мерник П. Степан Бандера — символ революционной бескомпромиссности. Нью-Йорк — Торонто, 1961. С. 91 — 92.
[14] Бульба — Боровец Т. Армия без государства. Виннипег, 1981. С 281.
[15] Там же. С 283.
[16] ЦДАВО Украины, ф. 166, оп. 3, спр. 149, арк. 41 — 43.
[17] Ж. Wojskowy Przseglad Historyczny. 1959. № 1.
[18] Герен Аллен. Серый генерал. М., 1971. С 89 — 90.
[19] Галан Я. Произведения в 4-х тт. К., 1980. С 89.
[20] Мюллер Норберг. Вермахт и оккупация. М., 1974. С 235.
[21] Гунчак Т. Украина: первая половина XX века. К., 1993. С 244.
[22] Свидетельство 3. Мюллера хранятся в ЦДАГО Украины, ф. 57, оп. 4, спр. 338.

Перевод с укр. РМ.У

Справка. Виталий Иванович Масловский (7 июня 1935 — 26 октября 1999) — украинский историк, доктор исторических наук, профессор.

В период распада СССР, профессор подвергся преследованиям со стороны новой власти. За опубликованную им в 1990 году книгу «Земля обвиняет» о деятельности УПА, его уволили с работы в Институте общественных наук западноукраинского отделения АН Украины. С тех пор, в течение почти десятилетия, Масловский оставался безработным, живя на небольшую пенсию, которую получал как инвалид Великой Отечественной войны. Тем не менее, учёный продолжал работать над научными трудами.

Историк активно участвовал в работе русского движения Западной Украины, выступал на конференциях и съездах с аналитическими докладами о перспективах русско-украинских отношений. Сторонники профессора Масловского восприняли его смерть, как политическое убийство, подобное убийству Ярослава Галана. Конфедерация русских общин западных областей Украины обратилась к местным и центральным органам власти с требованием провести детальное расследование гибели учёного и всех обстоятельств, связанных с этим происшествием. Несмотря на это, убийцы Виталия Масловского так и не были найдены.

•   Русский мир. Украина »