Янв 24

Юрий Богатиков: «Я — человек Советского Союза. С этим родился и с этим умру»

Автор: , 24 Янв 2015 в 20:48

Юрий Богатиков: «Остаюсь с обманутым народом»http://www.lastov.ru/wp-content/uploads/2010/05/bogat.gif

На одной из центральных улиц Симферополя есть памятник, возле которого любит назначать свидания местная молодежь: рояль из черного мрамора, а рядом — скульптура знаменитого певца, застывшего в бронзе. Хороший памятник, красивая идея, достойное воплощение народной любви к кумиру. Вот только не «монтируется» в сознании монумент со своим прототипом. И память отказывается принимать его забронзовевшим даже спустя пять лет после ухода в мир иной. Уж слишком живым, земным и грешным был этот человек. Неслучайно, договариваясь о встрече у памятника, крымчане говорят друг другу: «Встретимся у Юры».

При жизни он был обласкан почестями и славой: народный артист Советского Союза, полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством», кавалер ордена «Шахтерской славы» и ордена Дружбы народов, почетный гражданин Славянска, Ялты, почетный крымчанин… Конкуренцию в отношении регалий ему мог составить разве что Кобзон, но и тот свое главное и самое престижное звание получил позднее.

На Олимпе советской эстрады до 1983 года находились два человека — Клавдия Шульженко и Леонид Утесов. Третьим певцом, удостоенным звания народного артиста СССР, стал Юрий Богатиков. Этот феномен долгое время не давал покоя злопыхателям, ведь в те годы на советской эстраде зажглось целое созвездие баритонов: Муслим Магомаев, Юрий Гуляев, Сергей Захаров, Дмитрий Гнатюк, Иосиф Кобзон, Эдуард Хиль, Николай Кондратюк… «Золотое» поколение вокалистов, кого ни возьми — не человек, а целая эпоха.
Почему же Богатикова признали первым? Почему, не обладая ни импозантностью Муслима, ни голливудской красотой Захарова, ни номенклатурными связями могущественного Иосифа, Юрий Богатиков сумел покорить эстраду, достигнув вершин карьеры и популярности? Каким образом этот маленького росточка человек с заурядной внешностью, азиатским прищуром и солнечной улыбкой «зажигал» пятитысячные стадионы, заставляя публику петь вместе с ним дружным хором или замирать, как на сеансе массового гипноза?

Юрий Богатиков обладал тем, что сегодня называют модным словом «харизма» (в переводе с греческого «милость», «божественный дар»), проще говоря, тем магнетическим обаянием, за которым, как правило, скрывается личность, талант и судьба…

«Нас мало, но мы в тельняшках!»

Он называл себя «русским сыном украинского народа», а на вопрос о том, гражданином какой страны себя считает, неизменно отвечал: «Я — человек Советского Союза. С этим родился и с этим умру».

Вот в этой фразе — весь Богатиков. Он был до мозга костей советским и никогда не испытывал по этому поводу никаких комплексов, напротив, гордился своей закваской. Да и Страну Советов сложно было представить без Богатикова — под его песни варили сталь, давали стране угля, строили БАМ, уходили в море. Без них не обходился ни один правительственный концерт и ни одно домашнее застолье.

Отмеренные ему семьдесят земных лет «ротный запевала страны» прошагал вместе с ней, приняв и пережив все, что выпало на ее долю с тех самых пор, когда в шахтерском городке Енакиево вышел в жизнь, как «в степь донецкую парень молодой»…

Его угораздило родиться 29 февраля, в 1932-м високосном году, и он часто шутил по этому поводу, мол, даже в таком вопросе удалось отличиться — день рождения и тот раз в четыре года. О своей малой родине говорил с нескрываемой гордостью: «Лучшие люди вышли с Донбасса!» Мало кто знает, что по материнской линии Юрий Богатиков принадлежал к дворянскому роду Рылеевых. Наверное, от них и унаследовал внутреннее благородство, а от отца — взрывной темперамент потомственного казака. Есть под Ельцом станица Казаки, где половина сельчан носит фамилию Богатиковы. Там, в российской глубинке корни его предков, а пуповина — в украинских степях Донбасса.

Юра рос четвертым ребенком в простой многодетной семье, где знали цену куску шахтерского хлеба и отдыхать умели весело, шумно и непременно с песней. Отужинав после смены, отец обычно сажал любимца Юрку к себе на колени и запевал: «По Дону гуляет…» Сын подхватывал, за ним остальные… Лет в семь будущий певец уже определился с профессией. Но идти собирался не «в певцы», а «в артисты».

Уже тогда он полюбил поэзию и сохранил эту привязанность на всю жизнь. Те, кто бывал на концертах Богатикова, помнят, как он читал стихи! В эти минуты казалось, что читает он даже лучше, чем поет. Думаю, мало кто из маститых профессиональных чтецов мог сравниться с ним в этом искусстве.

Война разрушила мечты и отняла детство. В девять лет он стал взрослым, узнав, что такое голод, бомбежка и смерть близких. Отец не вернулся с фронта, оставив мать и восьмерых ребятишек. Двенадцатилетний Юра был старшим мужчиной в семье, и когда в сорок третьем, после эвакуации, семья приехала в Харьков, принял на себя недетские заботы. Днем наравне со взрослыми вкалывал на Харьковском велосипедном заводе, по вечерам пел для раненых в госпиталях. А дальше понеслось: ремесленное училище связи, Харьковский телеграф, школа рабочей молодежи — хрестоматийная биография поколения. Но рядом с Юрой всегда оставалась песня, помогая «строить и жить»…

Директор Харьковского телеграфа песню тоже любил и, заприметив голосистого монтера, отправил его на учебу в музыкальное училище. Но едва донбасский самородок начал приобретать профессиональную огранку в руках мастеров вокала, Родина приказала ему обуть армейские сапоги. У Богатикова была возможность остаться на гражданке, но он отказался от брони и попросил направить его не куда-нибудь, а в морфлот. Там, на легендарном Тихоокеанском, он прошел настоящую мужскую школу, отслужив не «две весны — две зимы», а долгие пять лет. «Нас мало, но мы в тельняшках!» — он часто повторял эти слова еще пацаном, когда в одиночку защищался от обидчиков. Потому и на флот пошел, чтобы воспитать характер, закалить волю. Море многому его научило — верить в себя, разбираться в людях. Море просвечивало людей, как рентген, отсеивая подлецов, помогая подняться слабым. Морские законы остались с Богатиковым на всю жизнь, и в трудные минуты судьбы он проверял себя морским законодательством.
Флотская форма стала его первым концертным костюмом, а палуба — первой сценой. На Тихоокеанском флоте он получил партбилет, а вместе с ним убеждения, с которыми никогда впоследствии не расставался. Там, в море, он окончательно решил навсегда связать свою судьбу с песней.

«Зачем мне богатство? Я и так Богатиков!»

Природа наградила Юрия Богатикова уникальным по красоте и тембру баритоном — густым, глубоким, бархатным. Когда на вступительных в Харьковский театральный кто-то из комиссии попросил абитуриента Богатикова «что-нибудь спеть», он так выдал свое верхнее раскатистое «соль», что ошарашенный экзаменатор воскликнул: «Молодой человек, вы ошиблись адресом! Вам туда!» — и указал в сторону консерватории.

Поступив в Харьковское музыкальное училище, он постоянно слышал от педагогов, что ему светит карьера оперного певца, и стал готовить себя к академическому вокалу. Подающего серьезные надежды студента стали приглашать в постановки оперной студии. Но судьбу определил случай.

Одна из оперных примадонн, с которой он должен был петь в спектакле, увидев невзрачного партнера, смерила его презрительным взглядом и съязвила, обращаясь к режиссеру: «Где вы откопали этого шмендрика?» «Шмендрика» самолюбивый Богатиков опере не простил и ушел на эстраду.

Но он не ворвался на эстрадный Олимп на белом коне, а шел к признанию шаг за шагом. К тому времени все репертуарные ниши были строго распределены между знаменитыми баритонами, и Богатикову, не желавшему оставаться «гарниром» к «основному блюду», пришлось искать свою, особую вокальную стезю.

Она наметилась еще на флоте — военно-патриотическая песня, комсомольские «нетленки», марши, бравурная музыка эпохи, под которую так ловко чеканили шаг и открывали пафосные концерты. Завистники считали его конъюнктурщиком и карьеристом, но он не расточал себя на интриги, а продолжал петь, и даже откровенное «барахло» в его исполнении становилось песней.
Он никогда не пытался прыгнуть выше своей головы — внимание маститых композиторов еще предстояло заслужить, а просто делал свое дело. И удача заметила певца: в 1967 году Юрий Богатиков побеждает в конкурсе молодых вокалистов Украины, в 1968-м становится обладателем гран-при фестиваля эстрадной песни в Берлине, в 1969-м получает серебряную медаль фестиваля «Золотой Орфей» и в шутку говорит кому-то из коллег: «Помяни мое слово, я стану народным СССР!» Четырнадцать лет спустя Юрий Богатиков «сдержал свое слово».

Друзья и коллеги по цеху до сих пор вспоминают о том, с каким размахом он отмечал это событие. Во всю ширь казачьей души. В этом ему тоже не было равных. В огромном трехкомнатном «люксе» гостиницы «Украина» были накрыты столы, в каждой комнате по ее периметру. «Разорив» один стол, многочисленные гости оставляли его на попечение официантов и переходили к другому, ломящемуся от угощения столу. Там же стоял рояль, звучали песни, стихи и нескончаемые тосты…

В этом искусстве он тоже превзошел многих. Говорить умел красиво, образно, ловко перемежая речь цитатами и афоризмами. Он часто использовал эту свою особенность на эстраде, предваряя песню изящным конферансом. Он любил общаться с публикой, мгновенно находя контакт с любой аудиторией. Это доставляло головную боль режиссерам — разговорчивый певец не вписывался в рамки регламента концерта.

Покойный Борис Шарварко, долгое время возглавлявший художественную часть Киевского дворца «Украина», почти со слезами обращался к нему: «Юра, умоляю, только пой, но ничего не говори!» Тот обещал сдерживать себя, но каждый раз история повторялась. Его невозможно было остановить, как нельзя сдержать стихию.

Богатиков слыл абсолютным бессребреником, презирал скряг, легко расставался с деньгами, чудил с дорогими подарками. Обыгрывая свою фамилию, шутил: «Зачем мне богатство, я и так Богатиков!» Мог презентованную ему антикварную вещь тут же отдать детскому дому. А однажды просто шокировал публику, подарив свой шикарный «крайслер» Керченскому дворцу бракосочетаний: «Зачем он мне? Пусть молодежь катается и вспоминает Юру!»

Открытый, общительный, заводной, он легко сходился с людьми и так же легко наживал себе врагов. Не терпел «фанерщиков» ни на эстраде, ни в жизни. Это создавало ему проблемы — вспыльчивого и острого на язык Богатикова любили далеко не все. Закаленный морскими законами совести и чести, он остро чувствовал фальшь, человеческую «гнильцу». За словом в карман не лез, правду всегда говорил в лицо, мог открыто загнуть «трехэтажным», невзирая на лица и регалии.

Когда уже в новые времена его избрали депутатом крымского парламента, Богатиков пришел на первое заседание, посидел, послушал… А потом встал и выдал громко, на весь зал: «Ребята, вы хоть раз в зеркало-то на себя смотрели?» Хлопнул дверью и больше не вернулся.

«Всесоюзный бомж»

Он любил рассказывать о том, как оказался в Крыму. Вообще «крымский период» — отдельная история и целая эпоха в его жизни. Его часто звали в Москву, в Киев, но он всегда отшучивался: «Жизнь человеку дается один раз, и прожить ее надо в Крыму».
После первого фестиваля «Крымские зори» тогдашний партийный лидер Крыма Николай Кириченко загорелся идеей переманить к себе лучших певцов страны. Уговорить Софию Ротару не составило особого труда — по состоянию здоровья ей тогда был показан крымский воздух.

С Богатиковым оказалось сложнее. Донбасс не хотел расставаться со своим Юрой. «Заслуженного шахтера» и любимца публики здесь просто носили на руках с его знаменитыми «Курганами» и «Давно не бывал я в Донбассе». Ворошиловградская филармония, где он работал десять лет и получил звание заслуженного, а потом народного, тоже не собиралась лишаться ведущего солиста.
Но Кириченко был человеком с железной хваткой и отличной смекалкой, личностью неординарной и харизматичной. Он по-настоящему болел за Крым и крымчане помнят это. Осознав бесперспективность затеи заполучить Богатикова официально, он просто его украл. Ночью к подъезду дома, где жил певец, подогнали грузовик, погрузили вещи. Хозяину вручили ключи от новой трехкомнатной квартиры в Ялте и увезли в Крым.

Он бросился в новую жизнь, как в море с разбегу. Неугомонная морская душа попала в свою стихию. И понеслось: Крымская филармония, концерты, фестивали, «Песни моря», «Крымские зори»… Богатиков прожил в Крыму без малого тридцать лет, самых счастливых и самых горьких. Он был обеспеченным по советским меркам человеком и хотя состояния не сколотил, мог рассчитывать на спокойную безбедную старость…

Все рухнуло в одночасье. Лихие девяностые разрушительным смерчем ворвались в его жизнь, не оставив в ней камня на камне. Юрий Богатиков потерял все: могучую и несокрушимую Родину, работу и все свои сбережения. У народного артиста страны, которой уже не было на карте, осталась только служебная квартира в Симферополе, и мэр этого города, шутя, называл его «всесоюзным бомжем».
Но больнее всего он воспринял то, как изменились люди. Как легко они обменяли вчерашние идеалы на политические дивиденды, как запросто отреклись от всего, чему обязаны были самим фактом своего существования. Как ловко «перестроились» и «ускорились» в новую жизнь.

Он сравнивал себя с сосудом, может, не шибко красивым, но прочным, который со всей дури грохнули об пол. Сосуд разлетелся вдребезги — не собрать и не склеить.

В отличие от многих своих коллег, он никогда не предавал убеждений, не перекрашивал знамен и не сжигал партбилетов. И, не стесняясь, говорил, что был и остается коммунистом. Бывшие друзья покидали его с проворностью крыс, бегущих с тонущего корабля.
А вскоре Юрия Богатикова накрыло новой страшной волной. Ему сообщили о смерти известной русской поэтессы, фронтовички Юлии Друниной — человека, близкого ему по духу и убеждениям. Выжившая в пекле войны Друнина не смогла пережить «мирное» время начала девяностых. Это случилось 21 ноября 1991 года в подмосковном поселке. Поэтесса вошла в гараж, где стояли ее старенькие «жигули», включила зажигание и легла под выхлопную трубу… Эта жуткая смерть окончательно выбила его из седла. Богатиков запил. По-черному, заглушая боль «народным средством». Он не знал, сколько дней или недель провел в беспамятстве, но в один из таких черных дней раздался звонок в дверь. На пороге стоял его друг Леонид Грач — опальный коммунист, безработный и преданный анафеме «демократами». Переступив порог богатиковской квартиры, он увидел голые стены и армейскую железную кровать с панцирной сеткой. На кровати лежал матрас, а вдоль стены стояло сотни две пустых бутылок… Молча оценив ситуацию, Грач предложил другу: «Юра, собирайся. Поехали в Старый Крым». «Зачем?» — не понял тот. «Зайдем на старое кладбище. Могилу Грина проведаем, «Бегущую по волнам»…

Богатиков не знал тогда, что Юлия Друнина завещала похоронить себя на старокрымском кладбище, рядом с мужем, кинодраматургом Алексеем Каплером. Когда подошли к могиле поэтессы, он понял, зачем друг привез его сюда. Понял вдруг, что может быть именно сейчас он нужен своей поруганной стране и народу… Позже Александра Пахмутова напишет для него песню «Остаюсь с обманутым народом», которую он будет петь на всех своих концертах, а через десять лет эти же слова высекут на памятнике над его могилой.

Он не желал заканчивать концерт

О Богатикове говорят, что он был настоящим мужиком и на сцене, и вне нее. Если уходил от жен, то по-мужски — в брюках и тельняшке. Из вещей забирал только зубную щетку. Кажется, Людмила Гурченко назвала его самым «мужчинистым мужчиной».
Несмотря на непрезентабельную внешность, он пользовался успехом у женщин. Был трижды женат, нежно любил свою единственную дочь Викторию и внучку Оксану. Обеим передал свою любовь к песне.

В начале девяностых, когда Богатикова, говоря его же языком, «выключили из телеящика», как оказалось, на долгие годы, маленький «семейный подряд» Богатиковых колесил с концертами по городам и весям Украины, Белоруссии и России.
В последние годы его талант раскрылся новой, неожиданной гранью. Он не изменял своим старым шлягерам, военно-патриотическим песням, но те, кто был на его концертах последних лет, помнят, как он исполнял русские романсы! И как звучал его незабываемый баритон, не утративший ни своей силы, ни глубины, ни страсти…

Он мечтал о собственной вокальной школе, где могли бы учиться одаренные ребята. И собирался создать ее в Крыму. Когда в конце девяностых в Симферополь прилетел его друг, легендарный русский бас Борис Штоколов, они решили объединить усилия. В высоких инстанциях сочли этот проект подозрительно пророссийским и ненужным Украине, но Богатиков верил, что добьется своего, и в Крыму будет вокальная школа…

Когда ему сообщили страшный диагноз, он не поверил — этого просто не могло быть. Впереди целая жизнь — новые проекты, песни, любимая Танюха (Татьяна, последняя жена Юрия Богатикова, была моложе его на 27 лет). Коварный недуг все чаще напоминал о себе предательской болью. Все труднее было выходить на сцену…

Но он выходил, по-прежнему «взрывая» зал ностальгическими шлягерами и по-прежнему нарушая отведенный регламент, не желал заканчивать концерт…

На похороны Юрия Богатикова не приехал ни один официальный представитель Киева, никто из чиновников высокого ранга не счел необходимым побывать в этот день в Крыму.

Но к Свято-Троицкому собору, где отпевали народного артиста, нескончаемым потоком шли люди. Казалось, весь Крым пришел, чтобы проститься со своим Юрой, человеком, чьи песни помогали жить.

К годовщине смерти певца решила снять документальный фильм о нем. Я знала, что Юрий Иосифович был дружен со многими сильными мира сего, и была уверена, что среди них найдутся люди, которые поддержат идею и не откажут в помощи. Отказали все.

Числившиеся в друзьях банкиры и бизнесмены заявили, что «отдали ему все при жизни». Последним во внушительном списке друзей, который передала мне Татьяна Богатикова, стояла фамилия крымского коммуниста Леонида Грача.

Когда я позвонила ему, он, не раздумывая, сказал: «Приезжайте!» Документальный фильм «Я вновь объясняюсь в любви» крымское телевидение показывает каждый год в день рождения Юрия Богатикова.

Ежегодно в Крыму проходит Международный фестиваль юных вокалистов имени певца. Его имя носят крымские улицы, скверы и музыкальные школы, малая планета и хризантема Никитского ботанического сада.

Потому что дружба и память — это понятия, не ограниченные временем, отпущенным человеку на земле.

Елена ВАВИЛОВА

Остаюсь

 Вот пришло письмо издалека,
 Где живут богато и свободно.
 Пусть судьба страны моей горька,
 Остаюсь с обманутым народом.
 Пусть судьба печальна и горька.
 
 Мы – изгои в собственной стране,
 Не поймём, кто мы, откуда родом.
 Друг далёкий, вспомни обо мне –
 Остаюсь с обманутым народом.
 Друг далёкий, вспомни обо мне.
 
 Слышен звон чужих монастырей:
 Снова мы себя переиначим.
 На обломках Родины моей
 Вместе соберёмся и поплачем,
 На обломках Родины моей.
 
 Мы ещё от жизни не ушли,
 Цвет берёз не весь ещё распродан,
 И вернутся снова журавли –
 Остаюсь с обманутым народом.
 И вернутся снова журавли…
 
 Не зови в дорогу, не зови.
 Верой мы сильны, а не исходом.
 Не моли о счастье и любви –
 Остаюсь с обманутым народом.
 Не зови в дорогу, не зови. 
 
1992 © Николай Добронравов

Поделиться в соц. сетях

Опубликовать в Facebook
Опубликовать в Google Buzz
Опубликовать в Google Plus
Опубликовать в LiveJournal
Опубликовать в Мой Мир
Опубликовать в Одноклассники
Опубликовать в Яндекс

Ваш отзыв

Вы должны войти, чтобы оставлять комментарии.