Письмо лидера КПРФ Геннадия Зюганова «Покончить с антисоветизмом — обезоружить противников России», опубликованное два месяца назад, внезапно получило новую жизнь в СМИ. Московская патриархия наконец решила поблагодарить главного коммуниста страны за заботу о народе, заверить в своей готовности «принять к сведению» высказанные соображения и «использовать при формировании повестки дня церковно-общественных отношений». 

Ответ Московской патриархии сдержан и подписан не патриархом лично, а председателем отдела по взаимодействию церкви и общества о. Всеволодом Чаплиным. То есть патриархия предпочла сохранить дистанцию, но не откликнуться, проигнорировать не могла. Как не могла решиться посоветовать отправителю «убиться об стенку» со своим предложением союзничества. Как, например, это сделали поляки в ответ на предложение Совфеда совместно осудить ОУН УПА. Конечно, никаких нежных чувств к ОУН УПА поляки не питают, и предложи им это кто-то другой, может, и согласились бы. Но любые совместные идеологические деяния с Россией для них неприемлемы.

Чего-то подобного можно было ждать от РПЦ, которой предложили солидаризироваться с коммунистами ради защиты России от Запада. Тем более что все в результате сводилось к защите «советского человека» от «антисоветчины» и обелению советского периода в истории России. Достаточно вспомнить, какую цену русское православие заплатило за «коммунистический рай» и «развитой социализм». В ответ на письмо лидеру КПРФ можно было бы просто выслать длинные списки новомучеников, потерпевших за веру от коммунистического режима. И добавить, что в эти списки попала только небольшая часть пострадавших. Однако патриархия отреагировала сухо, но положительно. Московская патриархия и с ней вся РПЦ в очередной раз «подала сигнал» о готовности сотрудничать за определенные преференции. Московский патриарх совершенно откровенно помогает Кремлю в создании гражданской религии, которая объединила бы (в идеале — создала бы) «Великую Россию». При условии, что эта искусственная религия будет нанесена на матрицу русского православия.

Любители статистики постоянно ловят патриарха Кирилла на том, что в своих речах он очень часто употребляет такие слова, как «Святая Русь», «историческая Русь», «Россия», «единство», «народ», «великая история» и т. п., и почти не упоминает Христа или Евангелие. Эти словесные подмены — часть игры, результатом которой должна стать религия Великой Руси. Во всяком случае некоторые признаки становления этой истории налицо.

Создание «священной истории» 
Идея «не пересматривать историю» или хотя бы ее «системообразующие» моменты — такие как Великая Отечественная война или, как предлагает теперь Зюганов, весь советский период — не имеет ничего общего с исторической наукой. Науке вообще не место там, где речь должна идти о чистой незамутненной вере. Причем «непересмотр» касается не только содержания (фактов), но и их оценок. То есть исторические события превращаются в священные, а исторические деятели обретают библейские черты — черты святых, пророков, героев и иуд.

«Избранный народ»

Он непременно появляется из котла «священной истории» как главный персонаж повествования. Мифологема «народа» в России, как и у нас, потрясающе живуча. По обе стороны украинско-российской границы можно услышать размышления на тему «украинцы и русские — это один/разные народы». При этом никто не объясняет, что имеет в виду под словом «народ». Одно из гениальных пропагандистских изобретений времен СССР успешно эксплуатируется по сей день для обоснования мифа «единства». Интересно, как в этой гражданской религии ветхозаветные шаблоны накладываются на новозаветные — русский народ, русская культура, конечно, остается «определяющей», центральной: ее ценности, традиции, интересы священны. Но в принципе частью «народа» может стать кто угодно, если он принимает и исповедует «правильные» ценности и готов принять на веру «священную историю» как источник этих ценностей. 

«Святая Земля»
Разумеется, Русь — «историческая», «древняя», «единая». К списку еще недавно причислялась «Киевская», пока ее не поглотили «неверные». Ничего необычного, такое бывает — хоть на Рим посмотрите, хоть на Константинополь, а хоть на Иерусалим. Киев, согласно «священной истории», потерял легитимность сразу после нашествия Орды, и пальму первенства «на Руси» перехватила Москва. Даром, что Киев очень скоро оказался частью Великого княжества Литовского и со временем — Речи Посполитой, а Москва в то время была провинцией Золотой Орды, от которой ее князья получали ярлык на княжение. Вот тогда-то все и началось: Киев стал дрейфовать от «настоящей Руси» в западном направлении. Его постоянно приходилось «возвращать», «воссоединять» и т. п., а он все равно в лес глядел…

Силы зла
Очевидно тевтоны — Запад, Госдеп. Но с некоторых пор лидерство у Киева. Украина в нынешней точке «священной истории Великой Руси» играет роль Иуды, а предательство страшнее откровенной вражды. Поэтому «деньги Госдепа» — эти тридцать сребреников от лукавого — постоянно всплывают в разговорах о Майдане. На скрижалях «священной истории» Майдан не что иное, как святотатственное предательство, «иудин грех». Коим преданы были не деловые интересы и международные соглашения — предан был сам Бог, сама «Святая Русь». Ее «божественное тело» было отдано на расчленение и поругание. И нет ничего удивительного в том, что многие в России восприняли Майдан с ужасом, как Страстную пятницу. И теперь ждут локального украинского апокалипсиса — ведь всем известно, как плохо кончил Иуда.

«Крестный путь» 
Надо сказать, что «фашисты», «бандеровцы» и прочие «визитки Яроша» в Украине были употреблены очень кстати. Все отлично вписалось в пасхальный сюжет. Этот образ — Киева, в котором «прорастают ядовитые побеги недобитого фашизма», от которого «Россия спасла мир», — представлен в историческом письме Зюганова. Он вплотную подводит нас к главному празднику этой квазирелигии, к его «пасхе» — Великой Победе. Которой всегда и всенепременно предшествует «голгофа», она же в российской версии «священной истории» — Великая Отечественная война. Нынешняя «война с фашистами» в Украине — то ли сиквел, как в телесериале, то ли необходимое для цикла «праздников и постов» ритуальное повторение.

«Пасха» 
Здесь, наконец, «Русь» как образ «Спасителя» приобретает законченные черты. СССР, то есть в настоящее время Россия, оказывается «спасителем мира». Это звучит в официальных речах, названиях тематических выставок и прочей предпраздничной риторике. И само празднование включает множество ритуальных, канонических элементов — парад, соответствующие случаю песнопения, торты с танками и телами погибших (парафраз на куличи/паски), аксессуары «с символикой Победы» (включая золотые айфоны) и бодиарт (писанки?). Но главное — чтобы соблюдался «единый стиль празднования». То есть все должно оставаться в рамочках канона, утверждающего «жизнь вечную», «вечный подвиг», и в сопричастности превращающего народ верный в тело бога-спасителя.

Наконец вместе

Кремлевская власть откровенно ориентируется на простейшую нервную деятельность — сигналы и рефлекторные реакции. Поэтому идеология и пропаганда изо всех сил уводит вопросы социального толка из области осмысленной, оценочной в область мистическую, иррациональную. Туда, где действуют простые эмоции и ритуальные модели поведения — по возможности, пышные и контролируемые. К сожалению, РПЦ оказалась очень удачным партнером в таком проекте как раз потому, что ритуальность, догматизм, «послушание», понятое как беспрекословное подчинение и подавление, стали в ней нормой. 

То есть они наконец нашли друг друга — проводники советских идей и товарищи, «ответственные за священное». Коммунисты, которые изо всех сил старались сделать коммунистическую идею религиозной, просто оказались ограниченными и некреативными. Они воспринимали церковь как конкурента в борьбе за души. И только к концу страшного века гонений наконец пришло понимание того, что церковь может быть соратником в создании эрзаца религии. И соратником весьма эффективным, поскольку знает, что и как «работает».

Опубликовано в еженедельнике «Деловая столица» от 6 апреля 2015 гю (№14/724)