Союзное движение 17 марта

14 ноября сотрудники ФСБ и «гвардейцы» вломились в квартиру Валерия Большакова, председателя Союза рабочих Севастополя, руководителя Севастопольский городской организации партии РОТ ФРОНТ. Хозяин квартиры был избит и затем вывезен на допрос, а вся техника и документы были изъяты из квартиры. Как позже выяснилось, против Большакова было возбуждено уголовное дело по печально известной статье 282 УК РФ.

Не без труда мы связались с нашим товарищем и взяли у него эксклюзивное интервью.

Валерий Большаков

— Валерий Валерьевич, Вы являетесь руководителем городской организации партии РОТ ФРОНТ в Севастополе. Почему однопартийцы так поздно узнали о Вашем аресте? Почему вовремя не удалось сообщить товарищам об обыске в Вашей квартире, избиении и дальнейших событиях?

— Тут простой ответ: никто не знал, что всё это случится. Никто не мог предположить, что около 6 часов утра ворвутся ко мне в дом, вышибут дверь… Помимо этого, была изъята вся компьютерная техника, даже телефон был изъят. Долгое время я физически не мог никому сообщить о произошедшем. Даже по Севастополю не мог позвонить куда-то. Пришлось купить новый телефон, только тогда смог выйти на связь.

— Как Вы узнали, что заблокирована Ваша банковская карта?

— Практически случайно. Через Интернет я искал работу. Моя нынешняя работа малооплачиваемая, а за долги по коммуналке надо платить… Я искал и в итоге нашёл работу неплохую. Для удобства пошёл в РНКБ [Российский Национальный Коммерческий Банк — прим. ред.], чтобы завести карточку. Чтобы потом можно было на неё кидать деньги, снимать деньги. Для удобства, понимаете? Это было где-то за пять дней до этого налёта. Пришёл в банк, всё оформил как положено, мне дали карточку. Я её тут же, в тот же день активировал. И пошёл в магазин, чтобы проверить, как она работает.

 

— Да, решили протестировать приобретение. Получилось?

— Да. А потом, уже на следующий день я вышел из дома, чтобы снять минимальную сумму в 50 рублей в банкомате. Не хватало наличности. Пришёл к банкомату, вставил карту, ввёл код — и тут вышел отказ. Я обошёл четыре банкомата – везде карточка не обслуживалась. Отказ.

Зашёл в банк выяснить причину блокировки карточки. Она ведь не по кредиту оформлена, а обычная, дебетовая. В чём может быть проблема? А они мне говорят: «Вы в чёрном списке». Я сперва не понял. Думал, что в списке должников или чего-то подобного. Нет, говорят. Я решил вызвать полицию для разбирательства, для составления акта. Решили в итоге поступить проще. Выдали мне бумагу с печатью, в которой излагается причина отказа в обслуживании. Чтобы оформить эту бумагу, ответ ждали из Москвы в течение получаса. Я его успел кое-где в интернете разместить. Там, значит, написано, что «в связи с тем, что есть сведения, что я нахожусь в списке организаций и физических лиц, в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму…» и так далее, я не имею права пользоваться, обратите внимание, своими личными – мне так и написали – «своими личными денежными средствами» и «своим имуществом»! Даже такая формулировка была.

— А спустя несколько дней случился налёт?

— Да. Это было 14 ноября. Самое интересное, что справки этой у меня уже нет. (смеётся) Её тоже забрали полицаи.

— С чем Вы связали событие в банке? Не было ли каких-то звонков, предупреждений до этого?

— Нет, мне только дали вот эту бумагу о том, что я «в списках». Тогда и узнал. Всё.

— Значит, карточка заблокирована. Как же Вы сейчас живёте? Есть какие-то средства к существованию? Вы работаете сейчас?

— Пока не работаю. И со средствами туго. Хуже того, даже если я смогу сейчас устроиться на работу, то надо такую искать, чтобы перечисления шли не на карточку, а на руки. Любую карточку, даже новую, заблокируют…

— Как известно, в феврале Вы написали открытое письмо президенту с требованием отказаться от флага РФ, которым пользовался генерал-предатель Власов. Были ли какие-то последствия этого шага? Может быть, с этим связано заведённое против Вас уголовное дело?

— Они про этот эпизод вообще молчат, как будто его не было. Я действительно писал такое письмо, мне ответили из Администрации Президента. Написали в том ключе, что «мы не видим необходимости отвечать на этот вопрос». И никаких санкций, репрессий, скажем прямо, не было.

— Было ли, по Вашему мнению, законным поведение спецслужбистов при проникновении в квартиру?

— Нет. Там была, по-моему, настоящая провокация. Во-первых, они в подъезде выкрутили лампочку. До этого всё время горела лампочка. И когда я шёл домой накануне вечером, она ярко горела. Но это так, деталь…

— Может быть, Вы оказывали сопротивление при задержании?

— Нет, вообще. Я сразу же получил крепкий удар в солнечное сплетение и затем против сердца. Какое тут сопротивление…

— Кто Вас задерживал? «Беркут»?

— Да. На одном рукаве у них надпись «Беркут», на другом – шеврон «Росгвардия».

— Иными словами, с Вами с самого начала обращались жёстко, как с преступником?

— С самого начала. Это может мама подтвердить. Понятые… ну это, видимо «их» ребята.

— Вас запугивали?

— Дошло до того, что передёрнули затвор и старший сказал: мол, «если что – вали его». Просто пугали или шутили – мне неизвестно. Но по факту держали на прицеле. И один сзади стоял и пару раз ударил слегка и сказал: «Малейшее шевеление – прострелю, …» С матюгами, в общем.

— А что за история со врачом? Врачу досталось?

— Врача не трогали, не били. Когда мне стало плохо, приехали парень и женщина и начали делать кардиограмму. Просмотрев результаты, врач заявила, что она меня забирает в больницу. На что последовал грубый отказ с рекомендацией «не лезть и молчать, делать своё дело и всё». После уколов и таблеток врач вновь заявила о необходимости госпитализации: «А если умрёт?» На это старший от Росгвардии сказал: «Подохнет – да и чёрт с ним, а не подохнет – закатаем где-нибудь в землю»… Он вообще, по-моему, был там самый неадекватный. Психологически давили, конечно.

— Получается, в итоге врач уехала ни с чем?

— Да, Хотя она хотела меня забрать в больницу.

— Как шёл процесс обыска у Вас дома? Вы упоминали, что присутствовали какие-то понятые.

— Да, понятые были с другого конца города…

— То есть, их не нашли на месте?

— Именно. Совсем молодые парни откуда-то издалека. На мой взгляд, это были «их» понятые.

— Когда в Вашей квартире был устроен обыск, сотрудники «органов» изъяли множество документов, в том числе, партийных. Производилась ли при этом опись? Вёлся ли протокол?

— Да, опись делали, записи вели. Но сам обыск шёл без посторонних. «Росгвардейцы» до прихода понятых спокойно разошлись по комнатам, копались там, а понятые зашли в конце как «бедные родственники».

— Потом Вас повезли куда-то на допрос…

— Да.

— Вас допрашивали сотрудники ФСБ?

— В том числе.

— Правда ли, что среди них были и те, кто в прошлом был сотрудником СБУ? [Служба безопасности Украины, аналог ФСБ — прим. ред.]

— Да, это так. Я помню их ещё со времён «Русской Весны» в Крыму. Помните эти события, их так называли. Вот эти двое, которые допрашивали… они тогда как раз преследовали тех, кто выступал против украинской власти. И причём, эти двое были самые «жёсткие», надо отметить. Ну, в отличии… там попадались и другие, что работали «спустя рукава», а вот эти были очень активны в преследовании на митингах. И в данный момент они уже служат в ФСБ.

— Как Вы считаете, многие ли сотрудники бывших украинских спецслужб оказались в нынешних российских спецслужбах?

— Конечно, я могу сказать приблизительно, поскольку я с ними не сотрудничаю и знать не могу. Но если в общих чертах, без процентов… Думаю, что подавляющее большинство. По крайней мере, из тех, кого я видел, а это в основном те, кто следил за общественниками [общественными активистами — прим. ред.].

— Ещё пример из тех времён. В 2011 году крымский учитель Валерий Подъячий был осуждён украинским судом за пророссийский сепаратизм. В этом году уже российский суд подтвердил этот приговор и постановил, что Валерий не может больше работать учителем. То есть, российский суд подтвердил приговор за пророссийский сепаратизм. Как Вы считаете, это закономерно для жизни в нынешнем Крыму? Или это трагическая ошибка?

— Нет, я считаю, что это всё-таки закономерно. Ведь, по большому счёту, что украинский капитализм, что российский капитализм: у них самое главное, чтобы не было посягательств на существующий строй. Я даже уверен, что им не важно, кто у власти. Для них принципиально важно с такими проявлениями, с такими настроениями бороться.

— А среди «росгвардейцев» был Вам кто-то известен?

— Да. Некоторых я узнал. Они нападали на меня ранее.

— Когда это произошло?

— Ещё в начале лета этого года. Два эпизода было с нападениями. Двоих я узнал, правда, второго нечётко. Первого-то по лицу сразу узнал. На втором была маска, это затрудняло опознание. Но одного – точно. Он в «гражданке» тогда был.

— Вернёмся к нынешним событиям. Сколько по времени Вас допрашивали?

— Как привезли, допрашивать стали не сразу. Где-то два часа непонятно что было, ожидание и суета. В общем с девяти начали и — до пяти…

— С девяти утра до семнадцати вечера?

— Да.

— А какую информацию хотели получить? Вообще чего добивались?

— Они всё время хотели, чтобы я называл имена. Ну вот первое: они стали предъявлять мне обвинения, что нашли у меня всякие листовки, которые считаются «экстремистскими». Я задаю вопрос: какие? Они заявляют: вот у вас нашли листовки с надписью «За Волю». [Возможно, имеется в виду партия «Воля» С. Пеуновой, признанная «экстремистской» в 2016 г. — прим. ред.] Как они к вам попали? Не сотрудничаете ли вы с кем-либо, кто их выпускал, и т.п.? Я отвечаю, что их не распространял, это, во-первых. Во-вторых, же, само наличие единичного экземпляра никак не говорит о создании мною этих листовок и последующем распространении. Взял на публичном мероприятии для изучения, да и забыл. Это могли быть и любые другие листовки после посещения мероприятия…

Потом спрашивали адрес и имя некой женщины, которая стояла на пикете и распространяла эти листовки. Я пояснил, что ко мне это отношения не имеет. А я никаких фамилий не собираюсь называть. Вот так и сказал. Долго шёл такой разговор… Потом я понял, что им «до лампочки» мои слова. Им не нужны никакие фамилии. Я так подозреваю, что они их и так прекрасно знают. Возможно, хотели на чём-то подловить. Это так и осталось непонятным.

— Получили ли Вы копию уголовного дела? Что в итоге Вам инкриминируют? На чём основаны обвинения?

— Статья 282, часть 1, Уголовного кодекса РФ. Ну Вы знаете… Возбуждение ненависти либо вражды.

— К кому?

— В 2014 году мы проводили митинг в поддержку «Новороссии». И так называемые «терские казаки» пытались разогнать этот митинг. И я написал впоследствии в Интернете одну статью о том, что так называемые «терские казаки» — дармоеды и халявщики, которые хотят на бюджет сесть. Потом у меня была ещё одна статья, более эмоциональная, к которой они прицепились. Вот с этого, собственно, и началось.

— Может быть, Вы перешли дорогу севастопольским силовикам? Или это были именно политические репрессии? Чего здесь больше?

— Могу сказать вполне определённо. На первом плане — политические мотивы в связи с моей общественной активностью. Им это мешало. Однажды уже покушались на жизнь моей мамы. Буквально случилось чудо, задуманного не смогли реализовать. Преступника они потом выгородили. Я начал искать правду и попутно выявил много преступлений, совершаемых полицаями. Было много других эпизодов, где я сталкивался с властями. Видимо, у некоторых сотрудников имеется и личная ненависть ко мне, поскольку я разоблачал их самих и их начальников, например, в совершении подлога.

— И все разоблачительные материалы были изъяты?

— Да, все документы. Фактически в них содержалось подтверждение преступлений, совершённых начальниками Следственного комитета, начальником дознания и его подчинёнными по Нахимовскому району. Эти документы изъяли. Также изъяли партийные документы РОТ ФРОНТа и печать.

— Спасибо за подробный рассказ о событиях. Держитесь!

В настоящее время руководство РОТ ФРОНТа прорабатывает ответные меры. Уже выпущено специальное заявление по поводу произошедшего. Планируются и акции солидарности. Мы будем держать вас в курсе событий.