Союзное движение 17 марта

Уже по голосам участников пресс-конференции Президента чувствовалось, что разговор идет со всей Россией. В Национальной библиотеке звучали вопросы то с характерным волжским оканьем, то с московской скороговоркой, то с питерской четкостью, то с дальневосточной певучестью. Но о чем бы ни спрашивали гости, неизменным оставалось одно: искренний интерес журналистов к нашей стране и заинтересованность в развитии добрых отношений между нашими государствами. По всему было видно, что съехавшиеся репортеры рассчитывают на честную и откровенную беседу. Александр Лукашенко ожидания оправдал, сразу объяснив свою позицию.

В более чем четырехчасовой беседе Президент говорил о многих важных темах.

 

За прошедшее десятилетие мы стали свидетелями многих, я бы сказал даже судьбоносных событий в жизни наших государств. Наши страны прошли на этом относительно коротком отрезке времени непростой путь. Тут было все – от острых споров и даже конфликтов до братской поддержки в сложные, очень сложные моменты истории. Самое главное – мы убедились в правоте фундаментального тезиса о том, что нам, Беларуси и России, в этом бурно и вечно конкурирующем мире друг без друга ну просто никак нельзя. К этому толкают нас не только проблемы, которые появляются все в большем и большем объеме на международной арене, в наших отношениях, но и наше историческое прошлое и настоящее. Сильными и независимыми наши страны, как оказалось, никому не нужны, кроме нас самих. Конкуренция сегодня остра как никогда, и сильные мира сего открыто пренебрегают всякими правилами… писаными и неписаными.

Жизнь уже доказала, что вместе мы можем многого добиться. Свидетельством тому является строительство союзного государства Беларуси и России. Этот процесс, вне всяких сомнений, следует оценивать как абсолютно верный и дальновидный шаг. Это пока на постсоветском пространстве процесс, достигший такой глубины, которой мы не достигли по другим проектам сотрудничества.

В том числе и единое экономическое пространство, которое мы построили, и попытка построить евразийский экономический союз. Пока что глубина наших отношений здесь, в этом объединении белорусско-российском, значительно выше. Это поистине уникальное интеграционное образование.

Мы не объявили людям тех целей, которые мы хотим достичь. Ну, наверное, у нас и несколько разные понимания этих целей.Мы, допустим, в свое время пошли на очень радикальные предложения, основанные на принятии конституционного акта. Я полагаю, что в те времена Российская Федерация, руководство, а может быть и элита, были не готовы к такому развитию событий. Хотя юридически четко было определено даже, в какие сроки мы должны провести референдум по нашей совместной Конституции. И мы этот процесс одобряли. Но нам неожиданно предложили вместо референдума ввести единую валюту. И этой единой валютой должен быть российский рубль. Но все это не страшно бы было. Но потом нам предложили, что эмиссионный центр будет только один – в Российской Федерации. Всю политику будет определять российский Центробанк. Но и это, может быть, было бы не страшно, но почему только о валюте речь идет? Ведь для создания вот такого единого государственного объединения нужно рассматривать все направления, начиная от деятельности единых экономических институтов до политических органов власти. Все должно быть в Конституции: и единая денежная система, и финансово-экономическая политика, и политические органы власти, и прочее, и прочее. Но тогда произошел некий слом этого движения. Правильного движения, которое уже договором было оформлено.

Мы перед собой не ставим каких-то геополитических задач. Мы четко понимаем и представляем себе свое место в этой системе координат, в этом мире. Поэтому мы глобализмом никаким не болеем. Хотя часто в центральных СМИ даже России меня упрекают в том, что я претендую на «разгребание завалов» в мировой политике. Нет-нет, ни в коем случае. Если нас просят подключиться к тому или иному процессу, мы подключаемся. Если мы видим, что мы там принесем пользу, мы также активно включаемся в тот или иной процесс. Если же мы видим, что это не принесет пользы и ради пиара нам это делать не нужно, мы не та страна, которая должна этим заниматься. Исходя из этого мы и строим свою внешнеэкономическую и внешнеполитическую стратегию.

Что касается этих стратегий, то, конечно, основой всего является экономика. У нас даже все посольства сориентированы прежде всего на экономику. На то, чтобы продвигать наш товарооборот. И это неудивительно, потому что примерно 80–85% нашей экономики – это экспорт. Мы совсем немного потребляем из того, что производим. Такая структура сложилась еще с советских времен, мы от нее не отказались. Но диверсифицировать мы ее начали. Это одна из задач, которая сегодня стоит (наиважнейшая задача!) перед страной и, конечно, ее Президентом, – диверсифицировать экономику и завязать ее на местное сырье.

Что касается политики… Я особо не задумываюсь над этим. Вы знаете наше устройство. Я только могу сказать: ну, может быть, мы пожестче несколько ведем политику, но на принципах честности и справедливости. Мы не юлим, мы не пытаемся какие-то комбинации устраивать, типа того, что вот давайте красиво представим, а внутри этого процесса никакой красоты нет. Мы этого не делаем.

Политика внутри государства известна: всё должно быть сориентировано и делаться для народа. Для народа! Это главное. И это не популизм. Мы постоянно об этом говорим, и я прежде всего, это моя политика. Народ меня избрал, и для этого народа мы должны делать всё, не понукая и не потворствуя народу, не создавая каких-то там излишних преференций для безделья. Абсолютно нет. Но мы четко понимаем, что права народа и людей должны быть соблюдены. И истинные права.

Я считаю, что право человека – прежде всего право на жизнь. И вокруг жизни человека мы должны создать всё. Это в первую очередь безопасность для жизни этого человека. Это право на труд. Это право на нормальную заработную плату, чтобы этот человек – и мы ему должны помочь – мог оплатить коммунальные услуги и прокормить свою семью. Хочешь богатым быть? Но это уже не забота государства. Мы должны условия создавать, но, чтобы олигархом быть или богатым, тут тебе уже надо включаться на полную катушку и работать.

То есть наша экономическая и политическая внутренняя жизнь сконцентрирована на том, чтобы достойно жили люди.

Нам еще много надо поработать, для того чтобы у нас была жесткая определенная стабильность на валютно-финансовых направлениях нашей деятельности. Вот это все проблемы, которые мы должны решать.

Надо сегодня определиться: если мы имеем возможность глубинно действовать по направлению ЕЭП и Евразийского союза, то надо его доводить до уровня Союзного государства. В полном смысле: убирая границы, визы и прочее, как у нас с россиянами, и идти дальше. Наверное, до 2015 года, когда мы поставили перед собой задачу – создать этот союз. Евразийский фактически союз.

Поэтому до 2015 года, скорее всего, мы сконцентрируем на этом внимание и будем решать конкретные вопросы союза Беларуси и России. Я убежден: никто не может опередить Беларусь и Россию, эти два государства в интеграции. По многим причинам: и экономическим, и политическим, и историческим, и перспективным, и пр. Надо садиться вместе и думать, в каком направлении мы будем двигаться, основываясь на фундаментальных принципах равенства. Не бывает больших и малых народов. Народы должны быть равноправны, особенно при строительстве союза. Союзы не могут быть долговечными, если они построены не на взаимоуважении и не на равноправной основе. Не бывает таких союзов, не было в мире. И строительство союза основано должно быть только на этом.

Это не значит, что Лукашенко равноправие понимает как «всё вместе собрать и поделить поровну». Господь с вами! Беларусь захлебнется, ей столько не надо. Не об этом речь. Россия и Беларусь должны и будут иметь абсолютно равные условия для функционирования народно-хозяйственного комплекса, если брать экономику.

Еще раз подчеркиваю: я не требую и не говорю о том, что вы должны нам что-то там бесплатно. Мы сегодня в Венесуэле добываем природный газ и нефть, а в нашей России нет. А почему? У нас был такой принципиальный разговор с вашим руководством. Вот вы хотите у нас участвовать в приватизации. Мы не против. Хотите купить нефтеперерабатывающие заводы. Если я на это пойду, мне мало не покажется. Но есть хороший вариант: мы вам отдаем нефтеперерабатывающие заводы – перерабатывайте свою нефть. И мы будем свою там перерабатывать. А вы, пожалуйста, дайте нам возможность добывать самим, как иностранцы, американцы и другие. Дайте возможность добывать природный газ.

Нет! Так почему «нет»? Мы вам – заводы, вы нам – возможность. Не нефть, а возможность – на условиях, которые приняты в России для иностранцев, – добывать эту нефть. Ответьте мне на вопрос: почему не соглашаются? Ответа нет…

 

Мы наконец-то заставим Россию и Казахстан в этом отношении высказаться определенно. И сделаем так, как они выскажутся и решат. Хватит уже нам бежать впереди планеты всей. Как только где-то какая-то заковырка или проблема – давай, Лукашенко, ты говори, предлагай.

Я уже вам честно скажу, что мы заняли позицию такую, знаете, не вылезаем и ничего не говорим. Я умышленно занял такую позицию. Пусть гиганты и определятся, будет у нас парламент или нет. А то шли, шли, шли, но столкнулись. У нас в Союзном государстве много таких было препятствий. Мы их преодолевали. И сейчас Евразийский союз это все должен пройти. У Беларуси и России есть Межпарламентское собрание, у нас есть Высший госсовет, у нас есть союзный Совмин. А если мы думаем продвинуть евразийскую интеграцию, то надо хотя бы это создать. Давайте попробуем это создать.

Нас пинали ногами – и Россию, и Казахстан, и Беларусь, и другие страны постсоветского пространства. Вы знаете, что ВТО – это не столько экономическая, сколько политическая сегодня организация. Знаете, кто пинал и делал все для того, чтобы нас разобщить и разодрать.

Мы вели переговоры, Казахстан, Россия. Мы очень аккуратно ведем свою политику и анализируем ситуацию, которая складывается в нашей России в этой части. Когда Россия вступала в ВТО, мы не препятствовали ни по одному вопросу, – о чем меня просило и наше правительство – Мы по всем вопросам пошли навстречу России. Мы получили глобальный кризис белорусской финансовой экономической системы, когда, помните, в прошлом году ввели заградительные пошлины на ввоз иномарок. Mы очень дорого заплатили за единое экономическое пространство. Кстати, и Премьер, и Президент нынешний (России. – Прим. ред.) это признают и отдают должное Беларуси.

Но Россия вступила в ВТО. И, конечно же, хотим мы этого или нет,нам надо привыкать не просто работать, а, видимо, сражаться в этих условиях. Мы полны решимости это выдержать. У нас много было испытаний на нашем веку, но мы их выдержали. И мы всегда на переговорах нынешних с российским руководством напоминаем о том, что Россия ни в коем случае не должна на этом пути бросать Беларусь. Такие были заверения и обещания. Мы получаем положительные ответы. Как будет дальше? Поживем – увидим.

Я избирался не один раз и депутатом был, я хорошо знаю, что такое партийная система и что такое мажоритарная система. Вы знаете,партийная система – когда два-три человека в списке наверху… А всех остальных никто не знает. Это что, нормальная система выборов? Я считаю – нет.

А люди знают только Компартию и партию националистическую, которая натворила бед в Беларуси, БНФ. Вот люди знают праворадикальную партию и левую партию. И там, между ними, в том числе и осколки от одной и второй, еще тринадцать. Люди, может, названия и слышали, но сути этой у них в голове нет, как по Компартии и БНФ. Это уже обманом будет.

И поскольку мы еще не вызрели и не сформировали эту партийную систему, пусть люди избирают своих депутатов по округам: округ, конкретный человек – выдвигают. И мы дали право любой партии, даже если в этом округе ее представителей нет, – пожалуйста, выдвигайте своих людей, а выборы определят.

Ну, дальше, может быть, и надо идти к этой партийной системе. Мы этот процесс не сдерживаем.

Нас критиковали за это и говорили: вот у них там буфеты на участках. Люди, музыка, дети. Они счастливы показаться среди взрослых. Россияне – правда, которые здесь были – с восхищением это отмечали, что вот Лукашенко создал людям праздник. И это большое наше преимущество. Мы это оставили. Ведь все доброе надо сохранить. Вы немножко взяли от Запада. И поскольку у вас там такой принцип партийный, еще какой-то, вы начинаете, как в топку, бросать деньги. И чем выше выборы, тем больше денег. Вы знаете, мы до этого еще не доросли. И не хотели бы.

А то что нас упрекают в фальсификации… Ну, мы эти выборы уж так открыто провели: 30 тысяч наблюдателей своих, тысяча – из-за рубежа, 800 журналистов. В том числе около полутысячи зарубежных. Ходили куда хотели. И куда хотели, туда и смотрели.

Но я же ведь знаю, что заранее был подготовлен доклад по Беларуси. Выборов еще не было, а доклад был. И он почти без изменений остался. Вчера приняли решение: продлить санкции против Беларуси до 30 октября, по-моему, будущего года. За что? Мы же ведь понимаем за что. Не нравится Лукашенко. Не нравится его политика.

Я всегда в пример ставлю сотрудничество внешнеполитических ведомств: Макея и Лаврова, раньше Мартынова и Лаврова. Почти никогда не было проблем во взаимной поддержке. Хотелось бы, чтобы так было всегда.

Сейчас этот процесс находится на достаточно высоком уровне по сравнению с тем, что было когда-то. Это когда мы поняли, – я в выступлении говорил, – что друзей у нас, к сожалению, немного, конкуренция очень сильная, и мы никому не нужны. И если мы будем порой в этой жесткой борьбе спиной друг к другу стоять и отбиваться или наступать вместе, успех будет определенный.

Оборонное ведомство, внешнеполитическое ведомство – мы всегда их ставим как образец для сотрудничества других ведомств.

Мы не препятствуем этому. Но если я скажу, что с легкостью к этому отношусь, я немножко слукавлю. Хорошие специалисты и здесь нужны. Но если надо и если этот процесс приобретет какую-то управляемую систему и характер, мы готовы над этим подумать. Ну что плохого, если тысяча – две поедут работать? Нет проблем, но для этого надо сесть, разумно подумать и подготовить и предложить людям.

Я не исключаю, что если человек захочет и поедет в Хабаровск, в этом плохого ничего нет. По крайней мере и в экономике, и в торговле мы можем опереться на этих людей. Это же так.

Если принимать институт двойного гражданства, так почему мы сделаем исключение для украинцев, поляков и других? Это можно сделать, но это будет, понимаете, не чисто с точки зрения юридической и будет противоречить вот этим гуманитарным уже принципам, это точно. А если позволить всем, то я побаиваюсь. Понимаете, я побаиваюсь, что сюда хлынет такая волна за вторым гражданством. Мы это чувствуем. И поэтому мы пока так субъективно через Президента открыли эту дверь.

Очень уж тяжело пробиваться в Москву сегодня. В силу субъективных причин. Мы, конечно, не уходим из Москвы. Мы и с новым руководителем Москвы, с господином Собяниным, установили очень хорошие отношения. Мы знаем друг друга давно. Я не скажу, чтобы москвичи отпихнули какую-то проблему, которую я перед ними ставил. Но и хотелось бы, чтобы более тесно шло сотрудничество областей с округами. Потому что до моего визита в Москву и разговора с Собяниным у нас было оно почти свернуто. Сейчас возрождается. И наши губернаторы частые гости там.

Я думаю, мы восстановим те отношения, которые были с Юрием Михайловичем Лужковым. Мы не только их восстановим, а на качественно новой основе это сделаем. Чтобы они были системными. К этому мы идем.

Мы всё сделаем и поддержим, что будет связано с 90-летием СССР, так как это было, помните, когда мы праздновали вместе День Победы.Если будет у россиян желание, за нами не заржавеет. Потому что вы знаете наше отношение к Советскому Союзу. Если бы не было Советского Союза, не было бы Беларуси. В этом виде, по крайней мере.

Считается, что норма в высокоразвитом государстве – производство тонны зерна на человека. Мы сегодня производим больше на 10–15 процентов.

Хлеб – это не только хлеб, который мы едим, это и сырье для производства молока, мяса и т.п. Нас ситуация заставила.

Мы начали развивать свое сельское хозяйство. Но самое узкое место у нас, как ни странно это для Беларуси, – нечем было обрабатывать землю.

И за счет этого мы выиграли.

Но техника, которую производили, была негодная. Тогда было принято решение. Что такое развивать сельское хозяйство? Прежде всего – техника. Мы селу подготовили и выдали всё – от плуга до комбайна. Тяжелейший был проект. На меня кричали, говорили, что за два-три года сделать комбайн – это так только Сталин в войну заставлял оружие новое делать. И обзывали меня Сталиным и сталинистом. Но выхода не было. Мы начали производить свои комбайны. И за три года мы сделали две марки комбайнов, а сейчас уже десяток модификаций. Главное – надо было решить техническую проблему. Мы построили агрогородки, где можно жить не хуже, чем в городе.

Дали человеку технику, он вспахал землю, посеял хлеб. Наука выдала новые сорта, районированные. И мы вышли на нынешние объемы. Но мы эти объемы не экспортировали, мы создавали животноводство. Это же просто – произвести зерно и завтра продать за границу. А кормить народ чем будешь? Надо молоко, надо мясо. А зерно – это главный корм для скота.

Почему мы и сейчас увеличиваем производство зерна? Потому что у нас животноводство очень развито. Мы не развалили науку сельскохозяйственную. Это нас и спасает. И сегодня этот опыт передаем и россиянам.

Мы в Правительстве вопрос проработали. Мне постоянно говорят, вот белорусы не хотят, чтобы российский капитал участвовал в инвестировании, читай – в приватизации белорусских предприятий. Но я говорю: вы же не хотите, чтобы мы почти разрушавшееся предприятие, отстающее по крайней мере, «Рост­сельмаш» купили. Мы об этом заявили. И мы там бы производили вместе с вами лучшую технику. Что-то от вас взяли, что-то взяли от нас. И мы бы были конкурентоспособны.

А если боятся, что мы их скупим и еще что-то с ними сделаем, – то зря. Мы люди обязательные. Это делается на уровне государства, а не частника. Мы опережаем «Ростсельмаш». Мы только добавить можем за счет «Ростсельмаша» рынки, договоренности и прочее. И вот в этой махине ВТО нам легче будет противостоять на рынках.

У нас не везде спортивно-концертные дворцы. Они не только ледовые. Это площадки и для проведения концертов, других культурных и спортивных мероприятий. В каждом районном центре это должно быть. В меньших или больших объемах. У нас, наверное, 20–30 районных центров узловых, где это есть.

Есть районные центры, где проживают 9–15 тысяч человек. Мы эти объекты строим, но еще не во всех. И не во всех будем строить, потому что это же не для баловства. Это миллионы долларов затраты. И построить просто так, для того чтобы пришли десять человек, недостаточно. Надо, чтобы были специалисты, которые будут там развивать спорт, культуру…

Поэтому, когда условия созданы, мы будем такие объекты и дальше строить. Но пока надо те, что есть, наполнить нормальным содержанием.

Что еще должно быть? Там должно быть всё, что есть в больших городах, только не в таком количестве. Объекты торговли должны быть? Должны. Объекты культуры должны быть, органы власти должны быть, соответственно и административные здания должны быть: милиция, прокуратура и др. Но все объекты и быт только в определенном количестве и объеме.

Прежде чем что-то делать в агрогородках, на селе и в районных центрах, мы выработали социальные стандарты. И перечислили, что должно быть, – от уличного освещения до водопровода, подводки природного газа, дорог и т.п. И по этим стандартам всех заставили работать. Вот это все должно быть.

 Я намекаю на то, чтобы вы не думали, что есть некая система в государстве – так называемый рынок, который всe отрегулирует. Ничего он не отрегулирует! У меня всe больше, спустя уже много лет моей президентской жизни (скоро будет два десятилетия), возникает мысль, что нам вот такую рыночную экономику и идеологию, главное – идеологию, а не экономику, подкинули для того, чтобы уничтожить ту экономику, которая у нас была. Вы сломали, а мы это не стали делать. Это серьезное отличие нашей политики и практики. Так нас учили на историческом факультете, когда мы изучали марксистско-ленинскую философию. Плохая она была или хорошая, но, помните, нас там учили, что, для того чтобы видеть дальше и продвинуться дальше, надо стать на плечи своих предшественников.

Сейчас подавляющее большинство населения поддерживает это решение.

Мои аргументы. Их было много, но главный состоял в том, что Чернобыль, еще там рядом пару атомных станций, прямо почти в Беларуси. По периметру Беларуси существуют атомные станции.

Мы-то чего боимся?! Бояться нечего. Ну конечно, когда основной удар пришелся на тебя, когда люди заражены вот этой фобией, их трудно убедить. И я просил, и убеждал, и требовал, чтобы они поняли меня. А потом принял решение. И не жалею. Строится самая современная станция. Она у нас востребована, она нам нужна. Это не только дешевая энергия, это меньшая зависимость от поставок природного газа.

Ну и потом, это же высочайшие технологии. Строительство атомной станции, а потом и эксплуатация – это же «космос». Космос на Земле. Это одно из направлений высочайших технологий. А на это надо ориентироваться. Куда от этого денешься? Если нация хочет развиваться и быть в ряду высокообразованных (следом же и образование подтягивается) – надо готовить специалистов.

70 процентов мы несем дотационных расходов по жилищно-коммунальным услугам. К сожалению, только 30 процентов населения в среднем оплачивает. Это копейки по сравнению с теми затратами, которые идут, чтобы сегодня капитально отремонтировать дом. Люди этого понимать не хотят. А мы не везде успеваем. Поэтому и у нас есть проблемы. Но, по большому счету, мы людей не бросили на откуп каким-то там управляющим компаниям или частным структурам. И я считаю, пока мы не найдем достойную замену этим структурам, мы на это не пойдем. Это я точно как президент знаю. Мы на это не пойдем. Зачем ломать худо-бедно живущее старое, если не создали лучшего нового?

Поэтому очень большое внимание уделяем этому. У нас есть кадровый реестр Президента. Более 900 человек. Президент держит под контролем ключевые должности во власти и в экономике. Назначенный и согласованный к назначению человек получает и определенный «иммунитет» от главы государства – его освободить можно только по согласованию с Президентом. На него не наедешь, не накатишь. То есть у нас своя система кадрового назначения наверху, так же у губернаторов и так далее. Она может кому-то не нравиться, но она есть. Если вам нужна эта система, мы можем вам ее показать, рассказать, как она функционирует.

Что касается стариков и молодых. Не надо говорить, что «вот это старики, их вырезать, всех повыкидывать, надо молодежь посадить». Нужен профессионал. И не важно, сколько ему лет. Здоровый человек, который сам бы пошел на тот участок, который ты ему предлагаешь, – значит, будет с желанием работать. Я даже таких людей бы просил, чтобы они работали.

В кадровой работе много интуиции. Там много случайного. И не надо исходить из того – старый или молодой. Здоровый, есть желание работать, есть люди такие, профессионал – иди и тяни. А если еще амбициозный по-хорошему человек, он будет стремиться не только показать результат, но и занять более достойную должность.

О численности госорганов

Мы в два раза сократили по сравнению с советскими временами чиновников. И сейчас задача поставлена, комиссия государственная работает, где-то на четверть мы сокращаемся, для того чтобы иметь возможность повысить зарплату госслужащим.

В противном случае народ не примет это повышение. Народ будет недоволен этим. Поэтому нам надо сокращаться. Идет реформа МВД, которая также приводит к значительным сокращениям, компактная будет система, без излишеств.

Армию мы практически модернизировали и реформировали. Конечно, не хватает денег на поддержание техники и обновление. Вот тут мы на Россию очень надеемся, потому что, в принципе, это российская армия.

А госслужащих мы где-то на четверть должны сократить. Меньше будет бюрократизма.

Только то предприятие, которое ты создал поколениями или сам, через свои мозоли и мозги, по-настоящему для тебя будет ценно. То, что создано народом, то, что сегодня функционирует нормально и приносит нормальные дивиденды государству, считай – народу, – зачем нам его сегодня продавать? Тем более что ведь никто не купит даже по рыночной цене. Выше рынка, как говорят бизнесмены, тем более. Все хотят или чуть-чуть ниже, а подавляющее большинство – за половину или за бесценок. Зачем нормально функционирующее предприятие сегодня таким образом приватизировать? Вот я категорически против приватизации предприятий.

Социальное иждивенчество как привычка существует. И я часто упрекаю людей. Но что касается пособия по безработице, мне даже стыдно говорить о его размере. Вот последний раз Правительство на мой уровень внесло предложение о повышении пособия по безработице. Я им говорю: «Приходите ко мне с балансом потребности рабочей силы и количества безработных». У нас в три раза больше сегодня требуется людей, чем есть безработных. Так почему мы их должны содержать? Если бы не было объективно рабочих мест – другое дело. Иди работай. И сейчас у нас стоит вопрос, мы его изучаем, это характерно было в советские времена, мы спросим у каждого, кто не работает: почему он не работает? У нас люди очень недовольны. И мне предъявляют претензии: товарищ Президент, почему они не работают? Я должен реагировать, но не знаю, как в рыночной экономике подойти к этому. Вот сейчас изучаем. Думаю, что мы этот рычаг задействуем. Каждый должен работать. Сегодня в Беларуси только ленивый может не заработать себе на нормальную жизнь.