Союзное движение 17 марта

Историк Арсен Мартиросян выясняет, начертал ли Сталин матерную резолюцию  на донесении разведки?
(окончание)

Плох Берия для кого-то или нет, но если публикуется подлинный архивный документ, то как первоисточник он должен быть опубликован без каких-либо изъятий, сокращений и т.п. уловок. Разве не так?

А в свете этого обстоятельства, точнее даже уже непреложного факта, так как имеется эталонный вариант копии этого документа, более чем по идиотски выглядит указание о рассылке по двум адресатам, сделанное на вызвавшей столь яростные споры фотокопии с левой стороны на уровне названия должности отправителя. Еще раз обращаю внимание на то, что реальный документ печатался под копирку – тогда других возможностей не было — сразу шесть экземпляров, после грифа секретности четко указаны все три адресата, а также куда пойдут другие три экземпляра. И, следовательно, не было никакой необходимости лепить слева на уровне названия должности отправителя указание о рассылке. Или, как это принято говорить на Лубянке, указывать разноску. Тем более указывать всего два первых адресата. А куда подевался третий адресат?

Почему при публикации сопроводительного письма за подписью Меркулова в «Малиновке» и на вызвавшей дикий спор фотокопии не указаны следующее: «Основание: Сообщение «Старшины» и «Корсиканца» № 4261 и 4262 от 16 июня 1941 г.»? Ведь это же четко показано именно в официальных публикациях этого документа из архивов ФСБ и особенно СВР.

Почему на вызвавшей столь яростный спор фотокопии расшифровка подписи Меркулова указана как «(В. Меркулов)», а в сборнике «Агрессия…», публикации документов в котором, вновь обращаю на это внимание, рассматривается автором как эталонные, расшифровка подписи Меркулова дана в таком виде — «(Меркулов)»? Ведь документ-то печатался под копирку, а Меркулов вряд ли подписывался бы на разных экземплярах по-разному!..

Как такое могло произойти, если в те времена документы печатались под копирку сразу несколько экземпляров (их было 6) и три первых экземпляра Меркулов подписывал, что называется, в один присест?

Почему разнится написание должности Меркулова:

— на вызвавшей яростный спор фотокопии и в «Малиновке» его должность указана как «Народный комиссар государственной безопасности СССР». В данном случае не учитывается вариант из сборника «Секреты Гитлера на столе у Сталина», так как его составители прямо оговорили, что тексты, как правило, воспроизводятся и печатаются по правилам современной орфографии.

— А в опубликованной в сборнике «Агрессия…» копии анализируемого документа (напоминаю, что тогда печатали на пишущей машинке под копирку сразу несколько экземпляров)  – должность Меркулова указана как «Народный комиссар государственной безопасности Союза ССР».  Почему такая разница, если документ печатался на пишущей машинке под копирку?

Подчеркиваю, что поскольку документ печатался под копирку, то сопроводительное письмо для всех адресатов должно было быть абсолютно идентичным. Как это указано в сборнике «Агрессия …».

Повторяю вопрос: Как такое могло произойти, если в те времена документы печатались под копирку сразу несколько экземпляров (их было 6) и три первых экземпляра Меркулов подписывал, что называется, в один присест? Да за описанный выше разнобой машинистка машбюро, как минимум, схлопотала бы строгий выговор, к тому же на пару с исполнителем документа.

Почему на вызвавшей яростный спор фотокопии присутствует бланк малого формата, на котором напечатано сопроводительное письмо за подписью Меркулова? По опыту работы в органах госбезопасности знаю, что при  направлении информаций руководству государства для написания сопроводительного письма всегда использовались листы бумаги или бланки формата А-4. Так было в КГБ СССР, так было и задолго до КГБ СССР.

Наконец, что означает на этом малом бланке проставленная внизу цифра 1170? Она, что, призвана свидетельствовать, что это номер страницы в архивном деле?! В ссылке на Архив Президента указаны листы 50-52(и на фотокопии видна исполненная карандашом цифра 50 в верхнем правом углу), но что это за номер в нижней части листа – номер страницы данного «бланка»!?? Но это вообще глупость…

Совокупность приведенных выше фактов уже дает все основания прийти к вполне обоснованному выводу о том, что вызвавшая столь яростный спор фотокопия документа за подписью Меркулова с якобы начертанной рукой Сталина матерной резолюцией есть фальшивка, подделка!

Взвойте и войте, сколько хотите, бесноватые «специалисты по левой ноздре», но это фальшивка, подделка!

Но это еще не все. Теперь непосредственно о самих подписях Меркулова. В качестве доказательства того, что это фальшивка, подделка, автор статьи привел фотокопии некоторых документов.

Для начала еще раз взглянем на представленную в статье и вызвавшую ожесточенные споры фотокопию документа.

В качестве противовеса автор привел в своей статье два документа с образцами подписи Меркулова, причем один из них был умышленно показан в расчете глупое тщеславие стремящихся всех и вся разоблачать бесноватых «специалистов по левой ноздре. Так оно и вышло – вцепились они в эту кость как голодные псы, да так, что никакими силами не вырвать. Смысл этой подставы в том и заключался, чтобы направить их по ложному следу, чтобы в итоге они полностью раскрылись как абсолютно «безнадежные балбесы» (выражение И.В.Сталина).  Основная роль в подставе принадлежала вот этому письму Меркулову.

Поскольку в тексте статьи специально был указан источник, то, естественно, бесноватые ринулись проверять и еще более естественно, обнаружили в том источнике еще пару схожих образцов. Вот они:

А затем в том же подсказанном им источнике бесноватые обнаружили фотокопию анкеты арестованного в 1953 г. Меркулова с его подписью. Вот она:

На то и рассчитывал автор, что бесноватые не учтут того, почему эти образцы, особенно последний, а первый, как якобы его подтверждение, были взяты фальсификаторами из уголовного дела Меркулова. Так и произошло.

А причина проста – фальсификаторам больше неоткуда было безопасным образом взять образец подписи Меркулова, потому как обратись они на Лубянку или в СВР, то операция по подделке была бы расшифрована в самом начале. Да и кто стал бы помогать Яковлеву и его банде, когда вся Лубянка была готова дружно расстрелять сволочь, принесшую столько бед народам Советского Союза и России?!

А вот в особой части архива Главной военной прокуратуры спокойно можно было взять уголовное дело Меркулова и скопировать образец его подписи. Тем более что ее руководство участвовало в фальсификации документов Катынского дела. И не только в этом. Рыльце уже было в пушку. Фальсификаторы так и поступили – взяли и скопировали. А ныне беснующиеся «специалисты по левой ноздре» с радостными воплями объявили, что-де автор статьи в упор не хочет замечать эти образцы, хуже того, чуть не нагло игнорирует их. Даже составили и привели результаты визуального сравнения:

«Вот объединение фрагментов «выписки» и «записки 1938 г.» со словом «Меркулов» (сведенных к одному масштабу)» — это составил самый буйный «специалист по левой ноздре».

А теперь попробуйте сами понять, чему тут обрадовались бесноватые? Не имея права присваивать себе функции эксперта-графолога, тем не менее, не могу не обратить внимания интересующихся на следующее. Да, действительно, некоторая схожесть есть, но в этом ничего удивительного нет: подделки — на то и подделки, что имеют определенную схожесть с оригиналом. Иначе какой смысл подделывать?

Однако заметьте, что рукописное написание буквы «В» отличается – на анкете она с хвостиком, в двух других случаях – никакого хвостика нет. Далее. Закорючка под личным письмом Меркулова (якобы от 1938 г.) в адрес Берия в качестве образца для подделки использована быть не могла, потому как слишком уж коротка и действительно смахивает на закорючку. А вот подпись под анкетой арестованного вполне могла сойти за образец. Но и в ней обращают на себя внимание следующие обстоятельства:

— она существенно короче, чем на вызвавшей яростные споры фотокопии;
— завершающая подпись закорючка в верхней своей части на вызвавшей яростные споры фотокопии имеет закругленный виток в виде кольца, а на подписи под анкетой арестованного Меркулова такого нет;
— завершающая подпись закорючка в верхней своей части на вызвавшей яростные споры фотокопии имеет не только закругленный виток в виде кольца, но и дополнительный изгиб посредине, чего нет на подписи под анкетой арестованного;
— наиболее близка к подписи на вызвавшем яростные споры  документе подпись Меркулова под письмом от 1953 г. на имя Берия.

Однако элементарное сравнение вызывает серьезные вопросы. Прежде всего, она также весьма коротка. А ведь на вызвавшей яростные споры фотокопии подпись длинная и вполне читабельна как Меркулов.

— Наконец, обратите внимание на то, что подпись Меркулова под анкетой арестованного завершается несуразной точкой и точно также подпись Меркулова на вызвавшей яростные споры фотокопии завершается аккуратно поставленной точкой. То есть в качестве образца для подделки явно была выбрана подпись Меркулова под анкетой арестованного. Но кто-либо когда-либо встречал подпись или роспись, – как хотите, —  которая заканчивалась бы точкой?! Кто-либо из читателей настоящей статьи хоть когда-нибудь расписывался в каком-либо документе, завершая свою подпись или роспись на подписываемом документе именно точкой?! Меркулов – подписал сопроводиловку Сталину и поставил точку?! Бред…
Вот то-то и оно, что бесноватые обрадовались – мол, поймали автора на игнорировании очевидного – а в действительности же сами сели в лужу!

К слову сказать, в русском языке лишь одна буква имеет над собой две точки – буква «ё» (введена указом Екатерины II). Да и то, всего две точки. В фамилии же Меркулова буквы «ё» нет. Соответственно, происхождение второй точки – над заглавной буквой «М» — не более чем микроклякса. Да и в целом, что до происхождения этих точек, то вполне уместно предположение, что это случайно попавшие на бумагу микрокляксы чернил – в те времена никаких авторучек, ни тем более шариковых ручек в тюрьмах не было. Была простая ручка – деревянная ручка, на конце которой вставлялось стальное перо, а затем ее макали в чернильницу. Вот с нее-то и могли попасть микрокляксы на бумагу. Автор сам много лет назад пользовался такой ручкой и не раз случайно оставлял на бумаге такие микрокляксы.

Что же касается приведенного в качестве образца подлинной подписи ниже приводимого документа, то должен признаться, что он выполнял функцию отвлекающего маневра. Хотя документ этот подлинный – см.  ЦА ФСБ. Ф. 12 ос. Оп. 3. Д. 4. Л. 241-242, 252-254.

И в заключение вот о чем. Фигура Сталина и все, что с ней связано, привлекает максимальное внимание общественности.  А уж если с его именем связано нечто экстраординарное, то тем более. В данном случае якобы факт матерной резолюции. Он затмевает все остальное. Психологически расчет прост — кто обратит внимание на подпись Меркулова,  кто рискнет проверять ее подлинность, да и как это сделать?! Никто. Кто будет разбираться в том, как на самом деле отреагировал Сталин на это донесение разведки? Кто знает, что предшествовало и особенно последовало после доклада документа, вызвавшего столь ожесточенные споры? Никто, кроме тех, кто всерьез интересуется событиями тех далеких последних предвоенных дней. Видите, сколько пришлось написать, что дать хотя бы минимальное представление о подлинной реакции Сталина на тот документ. Видите, сколько пришлось проанализировать, что дать уважаемым читателям возможность самостоятельно разобраться и призадуматься над тем, что к чему в этой истории.

Если посмотреть на те данные, что поступали к Сталину до 17 июня 1941 г., на то, какие, в соответствии с приказами и санкциями Сталина, меры принимались военным командованием с начала июня, то не останется ни малейшего основания для утверждений о том, что Сталин «не верил в нападение». И уж тем более не будет ни малейшего основания подтверждать это якобы имевшей место быть матерной резолюцией, которой в действительности не было.  В 1990 году, когда через публикацию в «Известиях ЦК КПСС» под руководством А. Яковлева вбрасывали эту фальшивку, не то, что обыватели, но и даже многие историки не могли проверить такие данные. Ведь подлинная информация о событиях последних предвоенных дней практически были неизвестна рядовому гражданину, а документы – недоступны для историков.

Цель вброса фальшивки была проста – узаконить лживое утверждение тех же маршалов Победы о том, что если Сталин и получал данные о скором нападении, то не верил им и, соответственно, не давал военным разрешения на приведение войск в боевую готовность перед нападением Германии. А заодно подтвердить, что-де и сообщения-то о нападении – были «противоречивыми»…

Однако подобное было возможно тогда. Пару десятилетий это «прокатывало», но не сегодня. Сегодня о тех дня известно очень многое. И о том, какие приказы отдавались командованию приграничных округов с начала июня. И о том, что командиры на местах обязаны были сделать в соответствии с этими приказами.  И о том, как они в действительности реагировали на эти приказы, а на самом-то деле во многих случаях нагло игнорировали и даже умышленно вводили в заблуждение нижестоящее командование. И о том, что, несмотря на все приказы, во многих случаях попросту не разрешали приведение войск в боевую готовность, как до нападения, так и в первые часы нападения. И о том, что в ряде мест даже не выдавали оружие и боеприпасы. И много еще чего такого, отчего волосы дыбом встают.

Короче говоря, известно столько, что продолжать веровать, что Сталин не верил в нападение, что оно было внезапным, что он не разрешал военным принимать ответные меры на сообщения о скором нападении могут только те, для которых широкая идиотизация в узком смысле слова стала сутью всей их жизни.
Фальшивка потому пошла на ура, что главный персонаж в ней – Сталин, который якобы письменно обматерил донесение разведки.  Но как он и сам предвидел, рано или поздно, но Правда возобладает…